Зощенко качество продукции сочинение

Рассказ Михаила Зощенко «Качество продукции».

Небольшое вступление.

С удовольствием делимся с вами актуальным и сегодня рассказом Михаила Зощенко «Качество продукции».

Проблема, озвученная в нём —  слепое преклонение и вера в «исключительность всего иноземного».

Сегодня на украинском рынке наступил настоящий бум «не нашего, заграничного».

• Будь то товар или услуга.

Тысячи людей с трепетом внимают «учениям и откровениям» забугорных гуру, которые учат,  как нам «правильно жить и вести бизнес».

И часто, следуя непреложным «истинам»  с высоких помостов, наши собственники не только не решают, а ещё больше усугубляют проблемы своего бизнеса.

Рекомендуем чтение рассказа совместить с анализом собственного отношения к «иноземному» . Как показывает опыт и практика, юмор всегда делает этот процесс легче и быстрее.

Приятного прочтения!

Рассказ Михаила Зощенко «Качество продукции».

У моих знакомых, у Гусевых, немец из Берлина жил.

• Комнату снимал. Почти два месяца прожил.

И не какой-нибудь там чухонец или другое национальное меньшинство, а настоящий германец из Берлина. По-русски — ни в зуб ногой. С хозяевами изъяснялся руками и головой.

Одевался, конечно, этот немец ослепительно. Белье чистое. Штаны ровные. Ничего лишнего.

• Ну, прямо гравюра.

А когда уезжал этот немец, то много чего оставил хозяевам. Цельный ворох заграничного добра. Разные пузырьки, воротнички, коробочки. Кроме того, почти две пары кальсон. И свитер почти не рваный. А мелочей разных и не счесть — и для мужского, и для дамского обихода.

• Все это в кучу было свалено в углу, у рукомойника.

Хозяйка, мадам Гусева, дама честная, ничего про нее такого не скажешь, намекнула немчику перед самым его отъездом, — дескать, битте-дритте, не впопыхах ли изволили заграничную продукцию оставить.

Немчик головой лягнул, дескать, битте-дритте, пожалуйста, заберите, об чем разговор, жалко, что ли.

Тут хозяева налегли на оставленную продукцию. Сам Гусев даже подробный список вещам составил.

• И уж, конечное дело, сразу свитер на себя напялил и кальсоны взял.

После две недели ходил с кальсонами в руках. Всем показывал, невозможно как гордился и хвалил немецкое качество.

А вещи, действительно, были хотя и ношеные и, вообще говоря, чуть держались, однако, слов нет — настоящий заграничный товар, глядеть приятно.

Между прочим, среди оставленных вещей была такая фляга не фляга, но вообще такая довольно плоская банка с порошком.

• Порошок вообще розовый, мелкий. И душок довольно симпатичный — не то лориган, не то роза.

После первых дней радости и ликованья, начали Гусевы гадать, что за порошок. Нюхали, и зубами жевали, и на огонь сыпали, но угадать не могли.

Носили по всему дому, показывали вузовцам и разной домовой интеллигенции, но толку не добились.

Многие говорили, будто это пудра, а некоторые заявляли, будто это мелкий немецкий тальк для подсыпки только что родившихся ребят.

Гусев говорит:
— Мелкий немецкий тальк мне ни к чему. Только что родившихся ребят у меня нету. Пущай это будет пудра. Пущай я буду после каждого бритья морду себе подсыпать. Надо же культурно пожить хоть раз в жизни.

• Начал он бриться и пудриться.

После каждого бритья ходит розовый, цветущий и прямо благоухает.

Кругом, конечно, зависть и вопросы. Тут Гусев, действительно, поддержал немецкое производство. Много и горячо нахваливал немецкий товар.

— Сколько, — говорит, — лет уродовал свою личность разными русскими отбросами и вот, наконец, дождался. И когда, — говорит, — эта пудра кончится, то прямо и не знаю как быть. Придется выписать еще баночку. Очень уж чудный товар.

Через месяц, когда пудра подходила к концу, пришел в гости к Гусеву один знакомый интеллигент. За вечерним чаем он и прочитал банку.

• Оказалось, это было немецкое средство против разведения блох.

Конечно, другой менее жизнерадостный человек был бы сильно пришиблен этим обстоятельством. И даже, может быть, у менее жизнерадостного человека рожа покрылась бы прыщами и угрями от излишней мнительности. Но не таков был Гусев.

— Вот это я понимаю, — сказал он. — Вот это качество продукции! Вот это достижение. Это, действительно, не переплюнешь товар. Хочешь морду пудри, хочешь блох посыпай. На все годится. А у нас что?

Тут Гусев, похвалив еще раз немецкое производство, сказал:

— То-то я и гляжу — что такое? Целый месяц пудрюсь, и хоть бы одна блоха меня укусила. Жену, мадам Гусеву, кусают. Сыновья тоже цельные дни отчаянно чешутся. Собака Нинка тоже скребется.

А я, знаете, хожу и хоть бы что. Даром, что насекомые, но чувствуют, шельмы, настоящую продукцию. Вот это, действительно…

Сейчас порошок у Гусева кончился. Должно быть, снова его кусают блохи.

P.S. Если Вы хотите пройти наш «Бесплатный бизнес курс», то подпишитесь на него (подписное окошко находится в правой колонке сайта).

PP.SS. Если Вы хотите регулярно получать все наши новые статьи и новости, подпишитесь на новостную рассылку (подписное окошко находится в правой колонке сайта).

PPP.SSS. Если Вы считаете, что эта статья будет интересна и полезна кому-то из Ваших коллег или друзей — пожалуйста, порекомендуйте ему её.

У моих знакомых, у Гусевых, немец из Берлина жил.

Комнату снимал. Почти два месяца прожил.

И не какой-нибудь там чухонец или другое национальное меньшинство, а настоящий германец из Берлина. По-русски — ни в зуб ногой. С хозяевами изъяснялся руками и головой.

Одевался, конечно, этот немец ослепительно. Бельё чистое. Штаны ровные. Ничего лишнего. Ну, прямо, гравюра.

А когда уезжал этот немец, то много чего оставил хозяевам. Цельный ворох заграничного добра. Разные пузырьки, воротнички, коробочки. Кроме того, почти две пары кальсон. И свитер почти не рваный. А мелочей разных и не счесть — и для мужского, и для дамского обихода.

Одевался, конечно, этот немец ослепительно. Бельё чистое. Штаны ровные. Ничего лишнего. Ну, прямо, гравюра.А когда уезжал этот немец, то много чего оставил хозяевам. Цельный ворох заграничного добра. Разные пузырьки, воротнички, коробочки. Кроме того, почти две пары кальсон. И свитер почти не рваный. А мелочей разных и не счесть — и для мужского, и для дамского обихода.

Всё это в кучку было свалено в углу, у рукомойника.

Хозяйка, мадам Гусева, дама честная, ничего про неё такого не скажешь, намекнула немчику перед самым отъездом — дескать, битте-дритте, не впопыхах ли изволили заграничную продукцию оставить.

Немчик головой лягнул, дескать, битте-дритте, пожалуйста, заберите, об чём разговор, жалко что ли.

Тут хозяева налегли на оставленную продукцию. Сам Гусев даже подробный список вещам составил. И уж, конечное дело, сразу свитер на себя напялил и кальсоны взял.

После две недели ходил с кальсонами в руках. Всем показывал, невозможно как гордился и хвалил немецкое качество.

А вещи, действительно, были хотя и ношеные и, вообще говоря, чуть держались, однако, слов нет,— настоящий, заграничный товар, глядеть приятно.

Между прочим, среди оставленных вещей была такая фляга не фляга, но вообще такая довольно плоская банка с порошком. Порошок вообще розовый, мелкий. И душок довольно симпатичный — не то лориган, не то роза.

После первых дней радости и ликования начали Гусевы гадать, что за порошок. Нюхали, и зубами жевали, и на огонь сыпали, но угадать не могли.

Носили по всему дому, показывали вузовцам и разной интеллигенции, но толку не добились.

Многие говорили, будто это пудра, а некоторые заявляли, будто это мелкий немецкий тальк для подсыпки только что родившихся немецких ребят.

Гусев говорит:

— Мелкий немецкий тальк мне ни к чему. Только что родившихся ребят у меня нету. Пущай это будет пудра. Пущай я буду после каждого бритья морду себе подсыпать. Надо же культурно пожить хоть раз в жизни.

Начал он бриться и пудриться. После каждого бритья ходит розовый, цветущий и прямо благоухает.

Кругом, конечно, зависть и вопросы.

Тут Гусев, действительно, поддержал немецкое производство. Много и горячо нахваливал немецкий товар.

— Сколько,— говорит,— лет уродовал свою личность разными русскими отбросами и вот наконец дождался. И когда,— говорит,— эта пудра кончится, то прямо и не знаю, как быть. Придётся выписать ещё баночку. Очень уж чудный товар. Прямо душой отдыхаю.

Через месяц, когда пудра подходила к концу, пришёл в гости к Гусеву один знакомый интеллигент. За вечерним чаем он и прочитал банку.

Оказалось, это было немецкое средство против разведения блох.

Конечно, другой, менее жизнерадостный человек был бы сильно пришиблен этим обстоятельством. И даже, может быть, у менее жизнерадостного человека рожа покрылась бы прыщами и угрями от излишней мнительности. Но не таков был Гусев.

— Вот это я понимаю,— сказал он.— Вот это качество продукции! Вот это достижение! Это, действительно, не переплюнешь товар. Хочешь морду пудри, хочешь блох посыпай! На всё годится. А у нас что?

Тут Гусев, похвалив ещё раз немецкое производство, сказал:

— То-то я гляжу — что такое? Целый месяц пудрюсь, и хоть бы одна блоха меня укусила. Жену, мадам Гусеву, кусают. Сыновья тоже цельные дни отчаянно чешутся. Собака Нинка тоже скребётся. А я, знаете, хожу, и хоть бы что. Даром что насекомые, но чувствуют, шельмы, настоящую продукцию. Вот это действительно…

Сейчас порошок у Гусева кончился. Должно быть, снова его кусают блохи.

1927 

Обновлено: 10.03.2023

Рассказчику приходится лечиться в больнице, порядки которой ему не нравятся. Он с трудом выздоравливает и впредь предпочитает лечиться дома.

Повествование ведётся от лица водопроводчика Григория Ивановича. Он рассказывает, к чему его привело увлечение аристократкой.

Мужчина теряет в трамвае галошу, которая попадает в камеру для потерянных вещей. Чтобы получить вещь обратно, он тратит несколько дней и за это время теряет вторую галошу.

Рассказчик идёт пешком из одного города в другой. На пустынном шоссе его догоняет незнакомец и показывает испуганному рассказчику более короткий путь. Рассказчик не верит в бескорыстие незнакомца.

Все пересказы по алфавиту

Что ещё пересказать из Зощенко?

Напишите свой пересказ

Качество продукции
У моих знакомых, у Гусевых, немец из Берлина жил. Комнату снимал. Почти два месяца прожил. И не какой-нибудь там чухонец или другое национальное меньшинство, а настоящий германец из Берлина. По-русски — ни в зуб ногой. С хозяевами изъяснялся руками и головой.

Одевался, конечно, этот немец ослепительно. Бельё чистое. Штаны ровные. Ничего лишнего. Ну, прямо гравюра.

А когда уезжал этот немец, то много чего оставил хозяевам. Цельный ворох заграничного добра. Разные пузырьки, воротнички, коробочки. Кроме того, почти две пары кальсон. И свитер почти не рваный. А мелочей разных и не счесть — и для мужского, и для дамского обихода. Всё это в кучу было свалено в углу, у рукомойника.

Хозяйка, мадам Гусева, дама честная, ничего про неё такого не скажешь, намекнула немчику перед самым отъездом, — дескать, битте-дритте, не впопыхах ли изволили заграничную продукцию оставить.

Немчик головой лягнул, дескать, битте-дритте, пожалуйста, заберите, об чём разговор, жалко, что ли.

Тут хозяева налегли на оставленную продукцию. Сам Гусев даже подробный список вещам составил. И уж конечное дело, сразу свитер на себя напялил и кальсоны взял.

После две недели ходил с кальсонами в руках. Всем показывал, невозможно как гордился и хвалил немецкое качество.

Творчество Михаила Зощенко — самобытное явление в русской советской литературе. Писатель вывел под свет сатиры галерею персонажей, породивших нарицательное понятие “зощенковский герой”.

Качество продукции
рассказ

Аннотация:
Жил как-то в гостях у Гусева один немец, который оставил после себя множество вещей. Была среди них и банка с загадочным розовым порошком. Гусев решил, что это средство после бритья.

Читает: Сергей Юрский

Юрский Сергей Юрьевич – российский актер театра и кино, сценарист, театральный режиссер. Премия «Кинотавр» в номинации «Главные призы в конкурсе «Фильмы для избранных» за 1991 год. Медаль Пушкина (2000, за исполнение роли Импровизатора в фильме «Маленькие трагедии»)
Сергей Юрский родился в Ленинграде 16 марта 1935. В 1952-1955 учился на юридическом факультете Ленинградского университета. Окончил Ленинградский театральный институт им. А. Н. Островского (1959, мастерская Л. Макарьева).
С 1957 – актер БДТ им. М. Горького в Ленинграде, с 1979 – актер и режиссер театра им. Моссовета в Москве. Режиссер театральных спектаклей и постановок. Создал уникальный театр одного актера. Чтец пятнадцати программ классических и современных авторов.
В 1992 организовал в Москве «АРТель АРТистов Сергея Юрского».

Тема урока: М.М. Зощенко. Драматизм творческой биографии писателя.

Вид урока: урок синтеза литературно-языковых и биографических сведений

Тип урока: обзорный урок творческого наследия М. Зощенко.

Цель урока: познакомить учащихся с жизнью и особенностями творчества М.Зощенко.

Образовательная: постичь тайны внутреннего мира писателя («Человека жалко!») через художественное слово, определить своеобразие его рассказов

Развивающая: продолжить освоение навыков выразительного чтения

Методические приёмы: чтение, анализ

Оборудование: тексты, анализы, портрет писателя, выставка книг

I. Организационный момент (приветствие, проверка готовности учащихся к уроку)

II. Проверка домашнего задания. Чтение стихотворения О.Э. Мандельштама наизусть

III. Вступительное слово учителя. Урок начинается с выразительного чтения учителем рассказа «Качество продукции».

Читайте также:

  

• Натуральное хозяйство примеры кратко

  

• Приведите примеры свидетельствующие об использовании научных знаний в россии в 17 веке кратко ответ

  

• Развитие анатомии в россии в 18 веке кратко

  

• Тайм менеджмент в системе научного знания кратко

  

• Россия и страны ближнего востока история взаимоотношений на современном этапе кратко

Сочинение по мотивам рассказов Михаила Зощенко, – Сочинения по литературе

Сочинение по мотивам рассказов Михаила Зощенко

Михаил Зощенко, старик и юморист, вошел в литературу в начале 20-х годов, в эпоху сложную и драматическую, полную социальных перемен и нововведений.

Уже первые произведения молодого писателя свидетельствовали о том, что сатирический цех пополнился мастером, ни на кого не похожим, с особым взглядом на мир, системой общественных и человеческих отношений, культурой, моралью, и наконец, со своим особым зощенковским языком, разительно отличающимся от языка всех до и после него работавших в жанре сатиры писателей. И все же главным открытием прозы Зощенко были его герои: люди самые обыкновенные, неприметные, не играющие, по грустно-ироническому замечанию писателя, «роли в сложном механизме наших дней». Они, эти люди, далеки от понимания причин и смысла происходящих перемен, не могут в силу привычек, взглядов, интеллекта приспособиться к складывающимся отношениям между обществом и человеком, между отдельными людьми. Не могут привыкнуть к новым государственным законам и порядкам, а поэтому попадают в нелепые, глупые, а порой тупиковые житейские ситуации, из которых самостоятельно выбраться не могут, а если им это все-таки удается, то с большими моральными и физическими потерями.

В литературоведении укоренилось мнение считать героев Зощенко мещанами, ограниченными, пошлыми людьми, которых сатирик бичует, высмеивает, подвергает «резкой, уничтожающей» критике, помогая человеку «избавиться от морально отживших, но еще не утративших силу пережитков сметенного революцией прошлого».

Писатель не считал свою сатиру «ювеналовым бичом». Он ставил перед собой несколько иные цели. М. Зощенко писал: «Французский писатель Вольтер своим смехом погасил в свое время костры, на которых сжигали людей.

А мы по мере своих слабых и ничтожных сил берем более скромную задачу.

И своим смехом хотим зажечь хотя бы небольшой, вроде лучины, фонарь, при свете которого некоторым людям стало бы заметно, что для них хорошо, что плохо, а что посредственно».

Древнегреческий философ Платон, демонстрируя своим ученикам, как ведет себя человек под влиянием тех или иных жизненных обстоятельств, брал марионетку и дергал то за одну, то за другую нить, и она принимала неестественные позы, становилась уродливой, жалкой, смешной, деформировалась, превращалась в груду нелепосочетающихся частей и конечностей.

Зощенковские персонажи подобны этой марионетке, а быстро изменяющиеся обстоятельства (законы, порядки, общественные отношения и др.), к которым они не могут привыкнуть и приспособиться, — суть нити, делающие их беззащитными или глупыми, жалкими или безобразными, ничтожными или спесивыми.

Все это производит комический эффект, а в сочетании с просторечьями, жаргонизмами, словесными каламбурами и ляпсусами, специфическими зощенковскими словечками и выражениями («за что боролись?», «аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место», «мы за дырками не приставлены «, «что пардон, то пардон» и др.

) вызывают, в зависимости от их концентрации, улыбку или смех, которые и должны, по замыслу писателя, помочь человеку понять, что «хорошо, что плохо, а что «посредственно».

Что же это за обстоятельства («нити»), которые так безжалостны к тем, кто не играл какой-либо значительной «роли в сложном механизме наших дней»? Это когда человек всего лишь «симпатизировал центральным убеждениям» («Прелести культуры» (1926), а тем более тем, кто «отличался исключительной отсталостью в политическом смысле» («Огни большого города» (1936).

В «Бане» (1924) — это порядки в городском коммунальном хозяйстве, основанные на пренебрежительном отношении к простому человеку, который может позволить себе ходить только в «обыкновенную» баню, где за вход берут «гривенник». В такой бане «дают два номерка.

И неудобно посетителю, и выглядит он смешно и глупо, но что остается делать… «не ехать же в Америку».

В рассказах «Нервные люди» (1924), «Кризис (1925) и «Беспокойный старичок» — это экономическая отсталость, парализовавшая гражданское строительство.

И как результат — «не то, что драка, а целый бой» в коммунальной квартире, во время которого инвалиду «Гаврилову последнюю башку чуть не оттяпали» («Нервные люди»), бегство главы молодой семьи, которому житье в «барской» ванне, снимаемой за тридцать рублей в опять-таки коммунальной квартире, показалось сущим адом, и, наконец, невозможность найти место для гроба с усопшим все из-за той же жилищной неустроенности («беспокойный старичок»).

В миниатюре «Качество продукции» (1927) — процветающая в производстве халтура и нехватка товаров первой необходимости, вынуждающие людей бросаться на «заграничную продукцию» («А вещи действительно были, хотя и ношенные и, вообще говоря, что держались, однако, слов нет, — настоящий заграничный товар, глядеть приятно»).

В рассказах «Медик» (1926) и «История болезни» (1936) — низкий уровень медицинского обслуживания.

Что остается делать больному, как не обращаться к знахарю, если ему угрожает встреча с врачом, который «операцию погаными руками произвел», «с носа очки обронил в кишки и найти не может» («Медик»)? Да и не луч- ше ли «хворать дома», чем лечиться в больнице, в которой в пункте приема и регистрации больных на стене висит плакат «Выдача трупов от 3-х до 4-х», а мыться предлагают в ванне со старухой («История болезни»)? И какие могут быть возражения со стороны больного, когда у медсестры такие «веские» аргументы: «Да это тут одна больная старуха сидит. Вы на нее не обращайте внимания. У нее высокая температура, и она ни на что не реагирует. Так что вы раздевайтесь без смущения».

А если вдруг появится кто-либо «на редкость задиристый» наподобие старика-крестьянина из рассказа «Огни большого города» (1936), прибывшего неизвестно из какого «именно колхоза», «в лаптях, с мешком за спиной и палкой, который пытается протестовать и защищать свое человеческое достоинство, то складывается мнение у властей, что он «не то чтобы контрреволюционер», но отличается «исключительной отсталостью в политическом смысле» и к нему необходимо применить административные меры. Предположим, «сообщить по месту жительства». Хорошо, что хоть не отправить в места не столь отдаленные, как это и было в сталинские годы. Будучи оптимистом по натуре, Зощенко надеялся, что его рассказы сделают людей лучше, а те, в свою очередь, — общественные отношения. Оборвутся «нити», делающие человека похожим на бесправную, жалкую, духовно убогую марионетку. «Братцы, главные трудности позади, — воскликнул персонаж из его рассказа «Страдания молодого Вертера» (1933).

• Скоро мы заживем, как фонбароны”.

Должна остаться только одна центральная нить, управляющая поведением человека, — «золотая нить разума и закона», как говорил философ Платон. Тогда не будет человек послушной куклой, а будет гармоничной целостностью — личностью.

В рассказе «Огни большого города», имеющем элементы сентиментальной утопии, Зощенко устами одного из персонажей провозглашает свою формулу нравственной панацеи: «Я всегда отстаивал ту точку зрения, что уважение к личности, похвала и почтение приносят исключительные результаты. И многие характеры от этого раскрываются, буквально как розы на рассвете».

Духовное обновление человека и общества писатель связывал с приобщением людей к культуре. Ему, человеку интеллигентному, получившему прекрасное воспитание (о своей семье и происхождении Зощенко сообщает в комментариях к повести «Возвращенная молодость»: «Мой отец — украинец (Полтавской губернии), художник.

Дворянин… Его картины и сей- час имеются в Третьяковской галерее. Моя мать русская. В молодые годы она была актрисой»), человеку образованному («окончил гимназию», «занимался в университете»), было больно наблюдать проявление невежества, грубости и духовной пустоты. Вспомним его рассказы «Аристократка» (1923), «Прелести культуры» (1928) и др.

Не случайно события в рассказах, посвященных этой теме, часто происходят в театре. Театр служит символом духовной культуры, которой так не хватало в обществе и без которой, считал писатель, невозможно его совершенствование.

Полностью восстановлено, наконец, доброе имя писателя. Произведения сатирика вызывают огромный интерес у современных читателей. Зощенковский смех и сегодня актуален.

Внимание! Для получения значительной скидки, заполните поля и следуйте дальнейшим подсказкам.

Источник: https://referatbooks.ru/literature/essay/sochinenie-po-motivam-rasskazov-mihaila-zoshhenko/

Анализ цикла рассказов “Леля и Минька” Зощенко М.М

Детские рассказы Зощенко можно разделить на две категории: (а) ранние, известные вещи, переделанные и опуб­ликованные для детей, и (б) сочинения, написанные специ­ально для детей. Рассказов первой категории гораздо мень­ше, и они представляют меньший интерес.

Среди сочинений, написанных специально для детей, есть и рассказы, стоящие особняком, и несколько четко различи­мых циклов: рассказы о животных, житийные (агиографи­ческие) рассказы о Ленине и цикл «Леля и Минька». Все эти сочинения для детей появились между 1937 и 1940 гг.

(лишь два из них — позже). Для автора это были годы напряженно­го изучения и переоценки самого себя; можно рассматривать их как отражение его растущего интереса к своей роли на­ставника, ее более глубокого понимания.

Зощенко постепен­но расширял свой жанровый репертуар в течение 30-х годов, стараясь обрести новых читателей. Он пытался расширить их круг еще больше и общаться непосредственно с восприимчи­вой, впечатлительной детской аудиторией.

Среди многочисленных сочинений, написанных Зощенко для детей, выделяется цикл рассказов, озаглавленных «Леля и Минька». Все они, кроме одного, появились в 1938— 1940 годах и публиковались не в том порядке, в каком были расположены позже.

Когда Зощенко, наконец, опубликовал их вместе (в 1946 г.), под общим заголовком, выбранный им порядок связал рассказы так умело, глубоко и последователь­но, что эти восемь вещей образовали вполне единое целое, безупречное по структуре.

Ясно, что для этого собрания рассказов Зощенко привлек собственные воспоминания детства.

На это указывает все: объединяющее заглавие «Леля и Минька» (его старшая се­стра и он сам), время и характерные черты его детства и жизни семьи, воскрешаемые повествованием от первого лица, частые упоминания его собственной деятельности и написанных им сочинений.

В цикле «Леля и Минька» рассказчик — взрослый, гово­рящий о своем детстве в прошедшем времени и обращающий­ся к детской аудитории.

И здесь автор тоже надеется, что его опыт научит маленьких читателей, как стать (когда они вы­растут) добрыми, правдивыми и нравственно здоровыми.

Ис­пользуется тот же метод: автор вспоминает происшествия своего детства, не пытаясь решить какую-то проблему (он утверждает, что у него проблем нет, что он здоров и счас­тлив), но желая преподать юным читателям некие основные правила жизни.

Автор тщательно избегает всяких языковых излишеств не только в своем повествовании, но и в речи персонажей, при этом ста­раясь сохранить колорит и дух времени. Ясно, что рассказы относятся к другой эпохе; если иметь в виду то время, когда их публиковали, то видишь: они замечательны тем, что не критикуют эту эпоху.

Они основаны на жизни «господ», но разъясняемые в них истины независимы от времени и обще­ственного устройства.

Рассказы «Леля и Минька» заслуживают того, чтобы на­зываться циклом, это не просто группа рассказов. Они соединены как звенья одной цепи, и это дает ощущение целого.

Этот рассказ также о корыстолюбии, которое находится в центре внимания в «Галошах и мороже­ном». В конце «Бабушкиного подарка» Леля, несомненно, демонстрирует чревоугодие. Праздность ума проявляется у «великих путешественников», отправившихся в кругосвет­ное путешествие, не имея достаточных знаний.

Рассказчик осуждает гордыню, противопоставляя ей христианское мило­сердие и смирение в «Бабушкином подарке»: все это — в выговоре, который получает Минька, когда хвалится тем, что дал часть подаренных ему денег сестре.

Отчаяние иллюстри­руется в «Находке», когда повествователь оказывается без копейки в чужом городе, и только воспоминание о детской проделке приводит его в чувство. Разумеется, похоть у Зо­щенко иллюстрируется символически, так же как в Священ­ном писании: невинные существа отведывают запретный плод.

Вместе же они выражают авторское кредо, как моральное, так и поведенческое. Их сцепленностъ усилена тем, что построение и язык всюду одинаковы. Например, в начале большинства рассказов читаем: «когда я маленький» (в четырех рассказах), «когда мне было … лет» (в двух).

Выражение «очень любил» также повторяется в начале нескольких рассказов, относясь к человеку или еде: «Я очень любил мороженое» («Галоши и мороженое»), «У меня была бабушка, и она меня очень горячо любила» («Ба­бушкин подарок»), «Мои родители очень горячо меня люби­ли» («Тридцать лет спустя»), «Я очень любил ужинать со взрослыми. И моя сестренка Леля тоже любила такие ужины не меньше, чем я» («Золотые слова»).

Рассказы объединены также темой любви.

Подарки игра­ют важную роль как знак любви: обещанный фотоаппарат, ради которого герой подделывает свой дневник; пирожки и подарки, обычно приносимые бабушкой; подарки и внима­ние, ради которых Леля притворяется больной и которые ее брат щедро раздает ей и ее семье через тридцать лет; наконец, рождественские подарки в «Елке». Практически эта тема дарения вместе с правилами поведения и этикета и составля­ет сюжет двух идущих подряд рассказов: «Бабушкин пода­рок» и «Тридцать лет спустя». Темы любви, еды и дарения тесно переплетены в этих двух вещах.

Поиск объединяющих элементов возвращает нас к исходной точке — к названию цикла. В самом деле, эти расска­зы — о Леле к Миньке. Повествователь всегда Минька, но сестра Леля выводится в каждом рассказе по жесткой схеме: «Я делал или любил то-то и то-то; моя сестра Леля тоже (или нет)».

Ей предназначена вторая роль, но ее присутствие суще­ственно для развития действия в каждом рассказе. Многие из этих рассказов были бы совершенно другими, не будь Лели — этого лидера, искусительницы, подстрекательницы и подру­ги.

Хотя ее роль может меняться от рассказа к рассказу, она остается неотъемлемой частью развития сюжета и объединя­ет цикл в единое целое.

Цикл рассказов «Леля и Минька» — одно из лучших произведений Зощенко. Высокий уровень его мастерства про­является в структуре, языке и тематике цикла, в том, как чередуются рассказы, независимые и в то же время взаимосвязанные.

Он не умел выстроить сложный длинный сюжет, который вызывал бы неослабевающий интерес читателя, и предпочел группировать небольшие сочинения по теме, как он делал уже с ранними вещами, например с историями о Синебрюхове.

В цикле рассказы связаны посредством деталей, относящихся к семье и времени, которые в романе были бы даны в ходе пространного повествования. В итоге, объединенные талантом писателя, рассказы воспринимаются как живое и связное произведение искусства.

Источник: http://classlit.ru/publ/literatura_20_veka/zoshhenko_m_m/analiz_cikla_rasskazov_lelja_i_minka_zoshhenko_m_m/8-1-0-4

Сатира Михаила Зощенко

Как-то «Литературная газета» поместила небольшой, из шести стихов цикл Феликса Кривина «Это не имеет названия». Первое произведение цикла как нельзя лучше, на мой взгляд, отражает суть истории нашего государства после 1917 года:

Мельница, крылатая пехота,

Потрудилась на своем веку,

Одолела стольких донкихотов

Муку их перемолов в муку.

Край родимый, как ты сердцу дорог,

Как твои просторы широки,

Отчего же на твоих просторах

Му́ки много больше, чем муки́?

Ответ на этот чисто русский вопрос – почему му́ки (с ударением на первом слоге) – у нас много больше, чем муки́ (с ударением на втором слоге) – пытались все эти годы дать лучшие наши писатели, в числе которых был и Михаил Зощенко, едва ли не самая значительная фигура среди литераторов 1920–1950 гг. Слава к нему пришла быстро. Вскоре после революции несомненным стал громадный успех молодого прозаика, автора предельно коротких, рассказов, поразивших читателей своим народным языком, свежестью, точностью в изображении быта и нравов современного ему общества.

Конечно, Зощенко нельзя отождествлять с такими героями его произведений, как Николай Петрович Дровишкин, конторщик из рассказа «Писатель», который, решив стать рабочим корреспондентом газеты «Красное чудо», нашел наконец тему для своего первого выступления в печати: «И вместо того чтобы видеть перед окнами ландшафт природы, трудящиеся порой лицезреют перед глазами мокрое белье, которое повешено для просушки…

Не далее как сегодня, вернувшись после трудового дня, я увидел вышеуказанное белье, среди которого были и дамские принадлежности, и мужское исподнее, что, конечно, не отвечает эстетическим запасам души».

Как оказалось, Дровишкин увидел перед окном свое собственное белье, что, естественно, ставило крест на его первой статье. Сам же Зощенко находил гораздо более крупные темы для иронии и гротеска, причем герои его рассказов современны и в наше время.

Скажите, разве не попадаются сейчас многие на удочку таких мошенников, как «очень опрятного вида старичок в шубке и высокой меховой шапке», герой рассказа «Последнее рождество». Поезд остановился на какой-то захолустной станции из-за технической неисправности на линии. На станции даже буфета на было.

Старичок и вызвался сходить в расположенную неподалеку церквушку, поставить рождественские свечки и заодно поискать где-нибудь еды для пассажиров своего вагона. «Пассажиры с радостью заворочались на стульях, вытаскивая свои деньги…» А дальше, как говорится, дело техники: «Прошел час, потом два, потом часы пробили пять.

Старичок не шел». Поезд уехал без него…

Дескать, кавалер, а не при деньгах». В финале, еле-еле заплатив за четыре пирожных, наш незадачливый кавалер все-таки провожает даму до дома и слышит на прощанье: «Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег – не ездют с дамами».

В условиях нашей рыночной экономики многие из мужчин могут оказаться в положении Григория Ивановича.

А вот на месте Васи Чеснокова, героя «Любви», я бы врагу не пожелал оказаться. Пошел он ночью провожать после вечеринки Машеньку, объяснился прелестной девушке в любви и… испугался вора, раздевшего его на снегу: «Даму не трогаете, а у меня – сапоги снимай, – проговорил Вася обидчивым тоном, – у ей и шуба, и калоши, а я сапоги снимай…»

Все «хорошо» и «плохо» уходят в мир иной.

Была моя эпоха повернута спиной

Ко всем своим кошмарам, пожарам и ветрам,

И к красным комиссарам, и к белым юнкерам…

«Отрицательные миры» Михаила Зощенко (общечеловеческое и социально-конкретное в сатирических рассказах писателя)

Источник: https://scribble.su/work/400/257.html

О чем писал зощенко — сочинение по творчеству м. м. зощенко

Об одичании человека, замороченного барабанным боем пропаганды, замордованного непреходящими бытовыми неурядицами, ожесточенной борьбой за жалкие по сути своей преимущества перед другими. Тут уж не до благородства, сострадания и воспарения духа.

Тут может разгореться жаркая потасовка из-за примусного ежика, произойти динамитная диверсия по поводу нескольких украденных полешек дров.

Ложь становится нормой: если врет власть, то неизбежна цепная реакция, доходящая до самого низа, где пациент не считает зазорным обмануть врача, управдом объегорить жильцов, мелкий чиновник — посетителя…

и так до бесконечности.

Что бы он сказал теперь, когда то и дело слышишь об осквернении могил, кражах надгробных памятников, обворовы вании покойников в крематориях, устройстве на месте кладбищ автостоянок, танцплощадок или еще чего-нибудь в таком же роде? Читая Зощенко, узнаешь, что бичом его времени было повальное пьянство, мелкое воровство на фабриках и заводах, давняя российская беда — взяточничество, мздоимство. Но разве все это прошло или хотя бы уменьшилось? Вопрос чисто риторический…

Михаил Зощенко, автор многочисленных повестей, пьес, киносценариев, был невероятно любим читателями.

Но подлинную славу ему принесли маленькие юмористические рассказы, которые он публиковал в самых различных журналах и газетах — в «Литературной неделе», «Известиях», «Огоньке», «Крокодиле» и многих других. Юмористические рассказы Зощенко входили в различные его книги.

В новых сочетаниях они каждый раз заставляли по-новому взглянуть на себя: иногда они представали как цикл рассказов о темноте и невежестве, а порой — как рассказы о мелких приобретателях.

Зачастую речь в них шла о тех, кто остался за бортом истории. Но всегда они воспринимались как рассказы резко сатирические.

Прошли годы, изменились бытовые условия нашей жизни, но почему-то даже отсутствие тех многочисленных деталей быта, в которых существовали персонажи рассказов, 1е ослабило силы сатиры Зощенко.

Просто раньше страшные и отвратительные детали быта воспринимались лишь как шарж, а сегодня они приобрели черты гротеска, фантасмагории.

Каково его место в современном обществе? Кто является объектом издевки, злой фонии, презрительного смеха? Даже на примере нескольких рассказов можно определить объекты сатиры писателя.

В «Тяжелых временах» главным «героем является темный, невежественный человек, с диким, первобытным представлением о свободе и правах.

Когда ему не позволяют завести в магазин лошадь, которой нужно непременно примерить хомут, он сетует: «Ну и времечко.

Лошадь в лавку не допущают… А давеча мы с ней в пивной сиде-1и — и хоть бы хны. Слова никто не сказал. Заведывающий даже лично смеялся искренно… Ну и времечко».

Родственный ему персонаж встречается в рассказе «Точка зрения». Это — Егорка, который на вопрос о том, много ли За всю свою жизнь автор кем только не бывал по профессии: от с/х. работника до агента уголовного розыска.

Именно по этому, как мне кажется, он так детально и умело описывает образы самых разных людей из самых разных сфер деятельности.

Зощенко был на редкость восприимчив к чужому образу мыслей, что очень помогало ему подходить ко многим вопросам (главным образом проблемам политическим и всем вытекающим из них последствиям в те времена) с разных точек зрения.

Мне очень понравилось, с какой забавностью Зощенко описывает то, с чем на самом деле людям часто приходиться сталкиваться в повседневной жизни. Читая рассказы Зощенко познаётся психология человека, который сам уже того не замечая привык к своему ничтожному положению в обществе.

На самом деле, когда к человеку перестают относиться как к личности мыслящей и оригинальной, он, к сожалению, постепенно перестаёт себя уважать.

Ясно, что писатель мечтал о более достойном для человека мире. Создавая свои произведения в доступном для понимания каждому обывателю языке, на, так сказать, языке масс, автор получил огромное признание. Зощенко сам писал о своём языке так: «Я пишу очень сжато. Фраза у меня короткая. Доступная бедным».

По той же тональности, в какой говорят между собой герои зощенковских рассказов в обыденной для себя обстановке (к примеру: в семье, на работе, в трамвае), читатель понимает, что и сам автор – свой, живущий такой же, как и он сам, простой жизнью, незамысловатый человек, каких «в каждом трамвае по десять штук едут».

Источник: http://sochbox.com/o-chem-pisal-zoshhenko-sochinenie-po-tvorchestvu-m-m-zoshhenko/

Жизнь и творчество Михаила Зощенко

Жизнь и творчество
Михаила Зощенко

Михаил Михайлович Зощенко родился в 1895 году в семье небогатого художника-передвижника Михаила Ивановича Зощенко и Елены Иосифовны Суриной. После окончания гимназии учился на юридическом факультете Петербургского университета.

Не завершив учебы, ушел в 1915 году добровольцем в действующую армию, чтобы, как вспоминал он впоследствии, “с достоинством умереть за свою страну, за свою родину”. В канун Февральской революции он был уже командиром батальона, кавалером четырех боевых орденов, штабс-капитаном. После Октябрьской революции он стал пограничником в Стрельне, затем был переведен в Кроншдат.

Был демобилизован по болезни (во время боевых действий Зощенко был отравлен газами, в результате чего у него появился порок сердца). Вот как он сам об этом пишет: “Я участвовал во многих боях, был ранен, отравлен газами. Испортил сердце…”. После демобилизации Зощенко принимался за самые различные профессии.

Вот перечень того, кем был и что делал Зощенко, куда бросала его жизнь прежде, чем он сел за писательский стол.

Это список необходим. Эти скучные, сухие строчки нудного перечисления дают возможность понять, откуда Зощенко брал материал для всех своих рассказов, повестей, фельетонов.

Опубликованные в 1922 году “Рассказы Назара Ильича господина Синебрюхова” привлекли всеобщее внимание. На фоне новеллистики тех лет (а новелла тогда была доминирующим видом литературного произведения) резко выделилась фигура героя-сказочника, тертого, бывалого человека Назара Ильича Синебрюхова, прошедшего фронт и немало повидавшего на свете. Это так напоминает биографию самого Зощенко…

Произведения, написанные писателем в 20-ые годы, были основаны на конкретных и весьма злободневных фактах, почерпнутых либо из непосредственных наблюдений, либо из читательских писем. А их приходило великое множество. “Он не ходил по людям с карандашом.

Сами люди, расталкивая друг друга, наперебой рвались к нему на карандаш.” Приходили письма о беспорядках на транспорте и в общежитиях, о НЭП’е и забавных случаях в быту, о мещанах и обывателях.

Часто его рассказы строились в форме непринужденной беседы с самим собой, с читателем.

В своем цикле сатирических произведений Зощенко зло высмеивал тех, кто любыми методами пытался добиться индивидуального счастья, наплевав на все человеческое (“Матерщинница”, “Гримаса непа”, “Дама с цветами”, “Няня”, “Брак по расчету”).

Теоретически этот тезис был провозглашен им еще в самом начале 30-ых годов, а практически реализован в “Возвращенной молодости” (1933), “Истории одной жизни” (1934), повести “Голубая книга” (1935) и ряде других рассказов второй половины 30-ых годов.

В этот же период Зощенко пишет еще два больших цикла рассказов: рассказы для детей и рассказы о Ленине.

В годы Великой Отечественной войны Михаил Зощенко жил в Алма-Ате. Трагедия блокированного Ленинграда, грозные удары под Москвой, великая битва на Волге, сражение на Курской дуге – все это им глубоко переживалось.

Стремясь внести свою лепту в общее дело разгрома врага, Зощенко много пишет на фронтовые темы.

Тут и киносценарии короткометражных фильмов, и небольшие сатирические пьесы (“Кукушка и вороны”, Трубка фрица”), и ряд новелл “Из рассказов бойца”, и юморески, печатавшиеся в “Огоньке”, “Крокодиле”, “Красноармейце”, и киноповесть “Солдатское счастье”.

В 50-ые годы Михаил Зощенко создал ряд рассказов и фельетонов, цикл “Литературных анекдотов”, много времени и энергии посвятил переводам. Особенным мастерством выделяется перевод книги финского писателя М. Лассила “За спичками”.

Умер Михаил Зощенко 22 июля 1958 года.

Источник: http://MirZnanii.com/a/354847/zhizn-i-tvorchestvo-mikhaila-zoshchenko

Качество продукции

У моих знакомых, у Гусевых, немец из Берлина жил.

Комнату снимал. Почти два месяца прожил.

И не какой-нибудь там чухонец или другое национальное меньшинство, а настоящий германец из Берлина. По-русски — ни в зуб ногой. С хозяевами изъяснялся руками и головой.

Одевался, конечно, этот немец ослепительно. Белье чистое. Штаны ровные. Ничего лишнего. Ну, прямо гравюра.

А когда уезжал этот немец, то много чего оставил хозяевам. Цельный ворох заграничного добра. Разные пузырьки, воротнички, коробочки. Кроме того, почти две пары кальсон. И свитер почти не рваный. А мелочей разных и не счесть — и для мужского, и для дамского обихода.

Все это в кучу было свалено в углу, у рукомойника.

Хозяйка, мадам Гусева, дама честная, ничего про нее такого не скажешь, намекнула немчику перед самым его отъездом, — дескать, битте-дритте, не впопыхах ли изволили заграничную продукцию оставить.

Немчик головой лягнул, дескать, битте-дритте, пожалуйста, заберите, об чем разговор, жалко, что ли.

Тут хозяева налегли на оставленную продукцию. Сам Гусев даже подробный список вещам составил. И уж, конечное дело, сразу свитер на себя напялил и кальсоны взял.

После две недели ходил с кальсонами в руках. Всем показывал, невозможно как гордился и хвалил немецкое качество.

А вещи, действительно, были хотя и ношеные и, вообще говоря, чуть держались, однако, слов нет — настоящий заграничный товар, глядеть приятно.

Между прочим, среди оставленных вещей была такая фляга не фляга, но вообще такая довольно плоская банка с порошком. Порошок вообще розовый, мелкий. И душок довольно симпатичный — не то лориган, не то роза.

После первых дней радости и ликованья, начали Гусевы гадать, что за порошок. Нюхали, и зубами жевали, и на огонь сыпали, но угадать не могли.

Носили по всему дому, показывали вузовцам и разной домовой интеллигенции, но толку не добились.

Многие говорили, будто это пудра, а некоторые заявляли, будто это мелкий немецкий тальк для подсыпки только что родившихся ребят.

Гусев говорит:

Мелкий немецкий тальк мне ни к чему. Только что родившихся ребят у меня нету. Пущай это будет пудра. Пущай я буду после каждого бритья морду себе подсыпать. Надо же культурно пожить хоть раз в жизни.

Начал он бриться и пудриться. После каждого бритья ходит розовый, цветущий и прямо благоухает.

Кругом, конечно, зависть и вопросы. Тут Гусев, действительно, поддержал немецкое производство. Много и горячо нахваливал немецкий товар.

Сколько, — говорит, — лет уродовал свою личность разными русскими отбросами и вот, наконец, дождался. И когда, — говорит, — эта пудра кончится, то прямо и не знаю как быть. Придется выписать еще баночку. Очень уж чудный товар.

Через месяц, когда пудра подходила к концу, пришел в гости к Гусеву один знакомый интеллигент. За вечерним чаем он и прочитал банку. Оказалось, это было немецкое средство против разведения блох.

Конечно, другой менее жизнерадостный человек был бы сильно пришиблен этим обстоятельством. И даже, может быть, у менее жизнерадостного человека рожа покрылась бы прыщами и угрями от излишней мнительности. Но не таков был Гусев.

Вот это я понимаю, — сказал он. — Вот это качество продукции! Вот это достижение. Это, действительно, не переплюнешь товар. Хочешь морду пудри, хочешь блох посыпай. На все годится. А у нас что?

Тут Гусев, похвалив еще раз немецкое производство, сказал:

То-то я и гляжу — что такое? Целый месяц пудрюсь, и хоть бы одна блоха меня укусила. Жену, мадам Гусеву, кусают. Сыновья тоже цельные дни отчаянно чешутся. Собака Нинка тоже скребется. А я, знаете, хожу и хоть бы что. Даром, что насекомые, но чувствуют, шельмы, настоящую продукцию. Вот это, действительно…

Сейчас порошок у Гусева кончился. Должно быть, снова его кусают блохи.

Творчество Михаила Зощенко — самобытное явление в русской советской литературе. Писатель вывел под свет сатиры галерею персонажей, породивших нарицательное понятие “зощенковский герой”.

Качество продукции
рассказ

Аннотация:
Жил как-то в гостях у Гусева один немец, который оставил после себя множество вещей. Была среди них и банка с загадочным розовым порошком. Гусев решил, что это средство после бритья.

Читает: Сергей Юрский

Юрский Сергей Юрьевич – российский актер театра и кино, сценарист, театральный режиссер. Премия «Кинотавр» в номинации «Главные призы в конкурсе «Фильмы для избранных» за 1991 год. Медаль Пушкина (2000, за исполнение роли Импровизатора в фильме «Маленькие трагедии»)
Сергей Юрский родился в Ленинграде 16 марта 1935. В 1952-1955 учился на юридическом факультете Ленинградского университета. Окончил Ленинградский театральный институт им. А. Н. Островского (1959, мастерская Л. Макарьева).
С 1957 – актер БДТ им. М. Горького в Ленинграде, с 1979 – актер и режиссер театра им. Моссовета в Москве. Режиссер театральных спектаклей и постановок. Создал уникальный театр одного актера. Чтец пятнадцати программ классических и современных авторов.
В 1992 организовал в Москве «АРТель АРТистов Сергея Юрского».

Михаи́л Миха́йлович Зо́щенко (28 июля (9 августа) 1895, Полтава — 22 июля 1958, Ленинград) — русский советский писатель.
Начиная с августа 1943 года, в период расцвета славы Зощенко, в литературном периодическом журнале «Октябрь» была начата публикация первых глав повести «Перед восходом солнца». В ней писатель пытался разобраться в своей меланхолии и неврастении, основываясь на учениях З. Фрейда и И. Павлова. 14 августа 1946 года появилось Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», в котором подверглись жесточайшей критике редакции обоих журналов «за предоставление литературной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советской литературе». Журналу «Звезда» запрещалось в дальнейшем печатать произведения писателя, а журнал «Ленинград» был вообще закрыт. Вслед за Постановлением на Зощенко и А. Ахматову обрушился секретарь ЦК ВКП(б) А. Жданов. О повести «Перед восходом солнца» в своем докладе он говорил: «В этой повести Зощенко выворачивает наизнанку свою подлую и низкую душонку, делая это с наслаждением, со смакованием…» Этот доклад послужил сигналом к травле и исключению Зощенко из Союза Писателей СССР. В 1946-1953 он главным образом занимался переводческой деятельностью без права подписи переведённых работ, а также подрабатывал сапожником.
В июне 1953 Зощенко был вновь принят в Союз писателей. В последние годы жизни работал в журналах «Крокодил» и «Огонёк». После достижения пенсионного возраста и до самой смерти (с 1954 по 1958 годы) Зощенко было отказано в пенсии. Последние годы Зощенко проживал на даче в Сестрорецке. Похороны Зощенко на Литературных мостках Волковского кладбища, где хоронили писателей, не разрешили. Похоронен на Сестрорецком кладбище под Санкт-Петербургом.
В его последней квартире организован музей.
По произведениям М. М. Зощенко снято несколько художественных фильмов, в том числе знаменитая комедия Леонида Гайдая «Не может быть!» (1975) по рассказу и пьесам «Преступление и наказание», «Забавное приключение», «Свадебное происшествие».

Буденновская средняя школа

Тема урока:

М.М. Зощенко. Драматизм творческой биографии писателя

Разработала:

учитель русского языка и литературы

Мифодовская Анна Александровна

с. Буденное, 2016

Тема урока:

М.М. Зощенко. Драматизм творческой биографии писателя.

Вид урока

:
урок синтеза литературно-языковых и биографических сведений

Тип урока:

обзорный урок творческого наследия М. Зощенко.

Цель урока:

познакомить учащихся с жизнью и особенностями творчества М.Зощенко.

Задачи урока:

Образовательная

:


постичь тайны внутреннего мира писателя (“Человека жалко!”) через художественное слово, определить своеобразие его рассказов


Развивающая:

продолжить освоение навыков выразительного чтения


Воспитательная

:


вызвать эстетическую и эмоциональную реакцию учащихся путем сочетания образно-эмоционального восприятия и слухового впечатления

Методические приёмы:

чтение, анализ

Оборудование:

тексты, анализы, портрет писателя, выставка книг

Ход урока:

I

. Организационный момент (
приветствие, проверка готовности учащихся к уроку)

II

. Проверка домашнего задания.

Чтение стихотворения
О.Э. Мандельштама наизусть

III

.

Вступительное слово учителя.

Урок начинается

с выразительного чтения учителем рассказа “Качество продукции”.

КАЧЕСТВО ПРОДУКЦИИ

У моих знакомых, у Гусевых, немец из Берлина жил. Комнату снимал. Почти два месяца прожил. И не какой-нибудь там чухонец или другое национальное меньшинство, а настоящий германец из Берлина. По-русски — ни в зуб ногой. С хозяевами изъяснялся руками и головой.

Одевался, конечно, этот немец ослепительно. Бельё чистое. Штаны ровные. Ничего лишнего. Ну, прямо, гравюра.

А когда уезжал этот немец, то много чего оставил хозяевам. Цельный ворох заграничного добра. Разные пузырьки, воротнички, коробочки. Кроме того, почти две пары кальсон. И свитер почти не рваный. А мелочей разных и не счесть — и для мужского, и для дамского обихода.

Всё это в кучку было свалено в углу, у рукомойника.

Хозяйка, мадам Гусева, дама честная, ничего про неё такого не скажешь, намекнула немчику перед самым отъездом — дескать, битте-дритте, не впопыхах ли изволили заграничную продукцию оставить.

Немчик головой лягнул, дескать, битте-дритте, пожалуйста, заберите, об чём разговор, жалко что ли.

Тут хозяева налегли на оставленную продукцию. Сам Гусев даже подробный список вещам составил. И уж, конечное дело, сразу свитер на себя напялил и кальсоны взял.

После две недели ходил с кальсонами в руках. Всем показывал, невозможно как гордился и хвалил немецкое качество.

А вещи, действительно, были хотя и ношеные и, вообще говоря, чуть держались, однако, слов нет,- настоящий, заграничный товар, глядеть приятно.

Между прочим, среди оставленных вещей была такая фляга не фляга, но вообще такая довольно плоская банка с порошком. Порошок вообще розовый, мелкий. И душок довольно симпатичный — не то лориган, не то роза.

После первых дней радости и ликования начали Гусевы гадать, что за порошок. Нюхали, и зубами жевали, и на огонь сыпали, но угадать не могли.

Носили по всему дому, показывали вузовцам и разной интеллигенции, но толку не добились.

Многие говорили, будто это пудра, а некоторые заявляли, будто это мелкий немецкий тальк для подсыпки только что родившихся немецких ребят.

Гусев говорит:

— Мелкий немецкий тальк мне ни к чему. Только что родившихся ребят у меня нету. Пущай это будет пудра. Пущай я буду после каждого бритья морду себе подсыпать. Надо же культурно пожить хоть раз в жизни.

Начал он бриться и пудриться. После каждого бритья ходит розовый, цветущий и прямо благоухает.

Кругом, конечно, зависть и вопросы.

Тут Гусев, действительно, поддержал немецкое производство. Много и горячо нахваливал немецкий товар.

— Сколько,- говорит,- лет уродовал свою личность разными русскими отбросами и вот наконец дождался. И когда,- говорит,- эта пудра кончится, то прямо и не знаю, как быть. Придётся выписать ещё баночку. Очень уж чудный товар. Прямо душой отдыхаю.

Через месяц, когда пудра подходила к концу, пришёл в гости к Гусеву один знакомый интеллигент. За вечерним чаем он и прочитал банку.

Оказалось, это было немецкое средство против разведения блох.

Конечно, другой, менее жизнерадостный человек был бы сильно пришиблен этим обстоятельством. И даже, может быть, у менее жизнерадостного человека рожа покрылась бы прыщами и угрями от излишней мнительности. Но не таков был Гусев.

— Вот это я понимаю,- сказал он.- Вот это качество продукции! Вот это достижение! Это, действительно, не переплюнешь товар. Хочешь морду пудри, хочешь блох посыпай! На всё годится. А у нас что?

Тут Гусев, похвалив ещё раз немецкое производство, сказал:

— То-то я гляжу — что такое? Целый месяц пудрюсь, и хоть бы одна блоха меня укусила. Жену, мадам Гусеву, кусают. Сыновья тоже цельные дни отчаянно чешутся. Собака Нинка тоже скребётся.

А я, знаете, хожу, и хоть бы что. Даром что насекомые, но чувствуют, шельмы, настоящую продукцию. Вот это действительно…

Сейчас порошок у Гусева кончился. Должно быть, снова его кусают блохи.

1927

IV

. Слово учителя.

Вы сейчас прослушали рассказ М.Зощенко
«КАЧЕСТВО ПРОДУКЦИИ»

Книга, которую я держу в руках, — рассказы М. Зощенко. Это очередная из тех, что вышла в последнее время. Очередная… Как это просто звучит… Но каким непростым, каким мучительно долгим было возвращение имени писателя в наш обиход.

Когда о ком-то говорят — возвратился, вернулся, — значит, человек уходил, был в отлучке. Зощенко никуда не уходил и не отлучался. Его отлучили от литературы, от многомиллионных читательских масс.

За что? За какие грехи его отлучили? Грех был один: Зощенко имел несчастье родиться сатириком.

Вопрос учащимся

(актуализация ранее приобретенных знаний): вспомните, чем отличается юмор от сатиры.

Ответ учащихся:

юмор весело вышучивает, а сатира обличает людские пороки и недостатки жизни.

V

.

Слово учителя.

Да, сатирикам везде и во все времена жить было куда опасней, нежели представителям иных литературных профессий.

Ювенал закончил свой земной путь в ссылке. Всю жизнь подвергавшийся гонениям Д. Свифт только потому избежал ареста, что днем и ночью народ охранял от властей своего любимца. О Гоголе кричали, что “ ему надо запретить писать”, что он “враг России”, а когда он умер, одна из газет написала: “Да, Гоголь всех смешил! Жалко! Употребить всю жизнь и такую краткую на то, чтобы служить обезьяной публике”.

И Зощенко не стал исключением. Наверное, потому, что люди все могут простить, но только не смех над собой…

И не случайно эпиграфом к нашему уроку были выбраны слова М. Е. Салтыкова-Щедрина (учитель заканчивает эпиграф, записанный на доске): “ Смех- оружие очень грозное, ибо ничто так не обескураживает порока, как сознание того, что он угадан, и что по его поводу раздается смех”.

Зощенко… Странная фамилия. Откуда она пошла? Это интересовало и самого Михаила Михайловича. Он даже вступил в переписку с дальними родственниками, которых не знал и отыскал только затем, чтобы с их помощью выявить свою родословную. Однако двоюродные и троюродные родственники помочь ему не сумели. Тогда Михаил Михайлович “зарылся” в семейный архив. И вот, наконец, чудо! Аким Зощенко проходил по цеху строителей. Он был архитектором из Италии, принявшим православие и получившим при крещении имя Аким и фамилию по профессиональной принадлежности: зодчий — Зодченко. А потом уж пошло: Зощенко…

Слава пришла к Зощенко почти мгновенно. 20-ые годы проходят под знаком Зощенко. Журналы “дрались” за право печатать его новые рассказы. Появляются десятки книг и книжечек. С 1929 года начинает издаваться 6-томное собрание сочинений.

Его произведения читают “человек с улицы”, а также Ю. Тынянов, М. Горький, О. Мандельштам, но видят и ценят они разное.

Вопрос учащимся.

Какова тематика его произведений?

Ответы учащихся. (Любовь, коварство, деньги, неудачи, удивительные события и т.д.)

VI

.

Слово учителя.

“Человека жалко!”- есть у Зощенко такой рассказ. Эти два слова можно поставить эпиграфом ко всему творчеству Зощенко.

Вопрос учащимся.

Где происходит действие рассказов М.Зощенко?

Ответы учащихся (В коммунальной квартире, бане, театре, вагоне трамвая или поезда, одним словом, везде).

VII

.

Слово учителя.

Чем привлекательно начало рассказов? Ответы учащихся (В первых фразах обычно формулируется общий смысл происходящего), иллюстрируются примерами из текста (“У купца Еремея Бабкина спёрли ёнотовую шубу”. (“Богатая жизнь”). “Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках” (“Аристократка”).

Вывод:

в первых строках формулируется общий смысл рассказов. Коротко и ясно. А дальше всего на двух – трёх страницах начинается объяснение: комическая детализация и речевая раскраска.

VIII

.

Слово учителя.

Чаще всего события рассказов основываются на противоречии. (Например, рассказ “Электрификация”, который был переименован в “Бедность”).

“Нынче, братцы мои, какое самое модное слово, а? Нынче самое что ни на есть модное слово, конечно, электрификация. Дело это, не спорю, громадной важности — Советую Россию светом осветить.

Что ж! Стали и мы проводить. Провели, осветили – батюшки – светы! Кругом гниль и гнусь. То, бывало, утром на работу уйдёшь, вечером явишься, чай попьёшь и спать. И ничего такого при керосине не видно было. А теперича зажгли, смотрим, тут туфля чья-то рваная валяется, тут обойки отодраны и клочком торчат, тут клоп рысью бежит – от света спасается, тут тряпица неизвестно какая, тут плевок, тут окурок, тут блоха резвится…

Батюшки светы! Хоть караул кричи. Смотреть на такое зрелище грустно.

Вопрос:

в чём заключается противоречие? (Ответы учащихся).

IX

. Слово учителя.

Зощенко вошёл в литературу на переломе эпох. Старый мир ещё закладывал первые кирпичи в свой фундамент. М. Зощенко понял, что не сможет писать “для читателя, которого нет”. Ведь в стране произошла революция… И она не только заменила одну власть другой, — она вытащила из трущоб миллионы людей и, посадив их за парты, научила читать.

Но можно ли, вчера лишь постигнув букварь, читать рассказы и повести, написанные языком “старой литературы”? Пожалуй, нет. Зощенко сумел научиться писать для читателя, который существовал реально, для широких масс.

Годы, проведённые в гуще людей, не прошли для Зощенко даром; подслушанная им в солдатских окопах, а позже на базарных площадях, в трамваях, банях, пивных, на кухнях коммунальных квартир живая обиходная речь стала речью его литературы, тем самым языком, на котором говорил и думал читатель.

Он нарочно сталкивает слова разной стилистической и смысловой окрашенности. (Учащиеся приводят примеры из рассказов, которые они прочитали самостоятельно дома (предварительное задание): “Цельный ворох”, “Ахнуть не успел”, “Свалено в кучу”, “Свитер напялил”, “Ни в зуб ногой”, “Прямо обнадёжил” и т. д.)

Вопрос.

Зачем автор употребляет такие слова? Ответ учащиеся (Эти слова сообщают повествованию характер живой разговорной речи).

К.И. Чуковский заметил, что “Зощенко первый из писателей своего поколения ввёл в литературу в таких масштабах эту новую, разлившуюся по стране внелитературную речь и стал свободно пользоваться ею, как своей собственной речью. Здесь он — первооткрыватель, новатор”.

Но не все так считали. Например, Ю. Щеглов называл его рассказы “энциклопедией некультурности”.

Зощенко разъяснил: “Обычно думают, что я искажаю прекрасный русский язык, что я ради смеха беру слова не в том значении, какое им отпущено жизнью, что я нарочно пишу ломаным языком для того, чтобы посмешить почтеннейшую публику. Я пишу на этом языке, на котором сейчас говорит и думает улица”.

В 30-ые годы на писателя буквально обрушивается шквал критики. Утверждается, что Зощенко нарочито трагедизирует опасность: высмеиваемые им герои в реальной действительности практически существовать не могут, ибо
новое общество

лишено

почвы для процветания

тех многочисленных нелепостей и уродств социальной жизни, которые имели место в навсегда ушедшем прошлом.

Журнал “Большевик” (1944 г. №2) печатает коллективную статью никому не известных “критиков”. “Об одной вредной повести”: “Тряпичником бродит Зощенко по человеческим помойкам, выискивая что похуже… Как мог написать Зощенко эту галиматью, нужную лишь врагам нашей родины.”

Сам писатель недоумевал: “Худо. Все орут, орут. Стыдят в чем-то. Чувствуешь себя бандитом и жуликом”.

Возникает вопрос – чей писатель М. Зощенко? А это уже не литература. Это политика.

В августовском номере журнала “Мурзилка” за 1946 г. был опубликован смешной, совершенно невинный детский рассказ “Приключение обезьяны”, который потом был переиздан в 3-х книгах и уже после перепечатан журналом “Звезда” (кстати, без ведома автора), становится вдруг криминальным, а вместе с ним и все его творчество.

Писатель, которого знали все, был заклеймен как “пошляк”, “хулиган” и “подонок литературы”, глумящийся над советскими людьми. Его исключили из Союза писателей, перестали печатать, беспрерывно упоминали в разгромных статьях. На работу не берут даже жену Зощенко, предлагая сменить фамилию. В 1946 г. Зощенко пишет письмо Сталину. Но… Советской власти давно нужны были не искренность, а лицемерие и притворство, не правда, а послушание, не слуги народа, а “автоматчики партии”.

“Мне некого винить. Я попал под неумолимое колесо истории”,- объяснял Зощенко.

В 1948 г. зашедший к Зощенко приятель застал “бывшего приятеля” за странным занятием: “С большими ножницами в руках Михаил Михайлович ползал по полу, выкраивая из старого пыльного войлока толстые подметки для какой-то артели инвалидов. Не помню точно, сколько ему платили за сотню пар. Во всяком случае, обед в дрянной столовке обходился дороже”.

“Умирать надо вовремя… Я опоздал”,- скажет Зощенко за несколько дней до смерти. Его похороны превратились в последний зощенковский сюжет. О панихиде не сообщали, хотя людей на прощание в Дом писателя пришло много.

Всем известно мудрое латинское изречение: Morte aut bene, aut nichil. (О мертвых или хорошо, или ничего). Но у гроба один из писательских начальников напоминал об ошибках покойного.

Похоронили Зощенко не на Литераторских мостках (не по чину!) и не в дачном писательском пос. Комарово, а одиноко, в Сестрорецке, где он жил в последние годы.

Через много лет на могиле поставили памятник. Какие-то “уважаемые граждане” его осквернили. Потом памятник восстановили…

Но Зощенко не мог не возвратиться. Запретить печатать писателя можно, но запретить ту жизнь, которая есть и о которой он писал, нельзя.

Да, время, отображенное в его книгах, ушло в историю. Но его герой, человек – не ушел. Не ушли те заботы, хлопоты, волнения… И мы невольно сравниваем – как у Зощенко…

X

.

Домашнее задание:

1.

Читать

Рассказы «Исповедь», «Аристократка», «Любовь», «Рыбья самка», «Волокита», разделы из «Голубой книги» . 2. Подготовить реферат по творчеству
А.П. Платонова

У моих знакомых, у Гусевых, немец из Берлина жил.

Комнату снимал. Почти два месяца прожил.

И не какой-нибудь там чухонец или другое нацио­нальное меньшинство, а настоящий германец из Бер­лина. По-русски — ни в зуб ногой. С хозяевами изъяс­нялся руками и головой.

Одевался, конечно, этот немец ослепительно. Белье чистое. Штаны ровные. Ничего лишнего. Ну, прямо гравюра.

А когда уезжал этот немец, то много чего оставил хозяевам. Цельный ворох заграничного добра. Разные пузырьки, воротнички, коробочки. Кроме того, почти две пары кальсон. И свитер почти не рваный. А мело­чей разных и не счесть — и для мужского и для дам­ского обихода.

Все это в кучку было свалено в углу, у рукомой­ника.

Хозяйка, мадам Гусева, дама честная, ничего про нее такого не скажешь, намекнула немчику перед са­мым отъездом,- дескать, битте-дритте, не впопыхах ли изволили заграничную продукцию оставить.

Немчик головой лягнул, дескать, битте-дритте, пожалуйста, заберите, об чем разговор, жалко, что ли.

Тут хозяева налегли на оставленную продукцию. Сам Гусев даже подробный список вещам составил. И уж, конечное дело, сразу свитер на себя напялил и кальсоны взял.

После две недели ходил с кальсонами в руках. Всем показывал, невозможно как гордился и хвалил немецкое качество.

А вещи, действительно, были хотя и ношеные и, вообще говоря, чуть держались, однако, слов нет,- настоящий, заграничный товар, глядеть приятно.

Между прочим, среди оставленных вещей была та­кая фляга не фляга, но вообще такая довольно пло­ская банка с порошком. Порошок вообще розовый, мелкий. И душок довольно симпатичный — не то лориган, не то роза.

После первых дней радости и ликования начали Гусевы гадать, что за порошок. Нюхали, и зуба­ми жевали, и на огонь сыпали, но угадать не могли.

Носили по всему дому, показывали вузовцам и раз­ной интеллигенции, но толку не добились.

Многие говорили, будто это пудра, а некоторые заявляли, будто это мелкий немецкий тальк для под­сыпки только что родившихся немецких ребят.

Гусев говорит: — Мелкий немецкий тальк мне ни к чему. Только что родившихся ребят у меня нету. Пущай это будет пудра. Пущай я буду после каждого бритья морду себе подсыпать. Надо же культурно пожить хоть раз в жизни.

Начал он бриться и пудриться. После каждого бритья ходит розовый, цветущий и прямо благоухает.

Кругом, конечно, зависть и вопросы.

Тут Гусев, действительно, поддержал немецкое про­изводство. Много и горячо нахваливал немецкий товар.

Сколько,- говорит,- лет уродовал свою лич­ность разнымл русскими отбросами и вот наконец до­ждался. И когда, говорит, эта пудра кончится, то прямо и не знаю, как быть. Придется выписать еще баночку. Очень уж чудный товар. Прямо душой отдыхаю.

Через.месяц, когда пудра подходила к концу, при­шел в гости к Гусеву один знакомый интеллигент. За вечерним чаем он и прочитал банку.

Оказалось, это было немецкое средство против раз­ведения блох.

Конечно, другой, менее жизнерадостный человек был бы сильно пришиблен этим обстоятельством. И даже, может быть, у менее жизнерадостного чело­века рожа покрылась бы прыщами и угрями от из­лишней мнительности. Но не таков был Гусев.

Вот это я понимаю,- сказал он.- Вот это каче­ство продукции! Вот это достижение. Это, действи­тельно, не переплюнешь, товар. Хочешь морду пудри, хочешь блох посыпай! На все годится. А у нас что? Тут Гусев, похвалив еще раз немецкое производ­ство, сказал: — То-то я гляжу — что такое? Целый месяц пуд­рюсь, и хоть бы одна блоха меня укусила. Жену, ма­дам Гусеву, кусают. Сыновья тоже цельные дни от­чаянно чешутся. Собака Нинка тоже скребется. А я, знаете, хожу и хоть бы что. Даром что насекомые, но чувствуют, шельмы, настоящую продукцию. Вот это, действительно…

Сейчас порошок у Гусева кончился. Должно быть, снова его кусают блохи.