Натаскивание на егэ

Доктор философских наук, заслуженный деятель науки РФ, вице-президент Российского общества социологов Гарольд Зборовский в интервью изданию Znak: «Проблему переноса образовательной неуспешности в университеты мы ощущаем каждой клеточкой своей души.

Мы считаем, что основная проблема любого российского вуза, в том числе элитарного, в том, что высокие баллы абитуриентов по ЕГЭ не отражают их реального уровня подготовки. На протяжении многих лет школа в последние два года обучения, в 10-11 классах, не занимается образованием, а любой ценой натаскивает учеников на сдачу ЕГЭ, потому что именно по этому показателю оценивают результаты ее работы. Преподаватель знает, что та или иная однотипная задача с высокой долей вероятности попадется на экзамене, и все обучение сводится к повторению отработки таких однотипных задач — и в точных, и в естественных, и в гуманитарных дисциплинах.

Получается, что с каждым годом у выпускников школ растут лишь баллы по ЕГЭ, но не качество их фактической подготовки. Ребята получают по 70-80 баллов, но приходят в вузы незнающими, неумеющими, не владеющими навыками и компетенциями, которые необходимы для нормальной учебы. Не умеют писать, потому что в школе нет сочинений. Не умеют говорить, в лучшем случае их монолога хватает на 1-2 минуты, как у Эллочки-людоедки. Не умеют конспектировать, дискутировать. Это данные не только наших исследований. Очень авторитетный, уважаемый ученый и педагог профессор Семен Давыдович Резник, много лет занимающийся изучением высшего образования, провел опрос в нескольких десятках крупнейших вузов страны — Москвы, Ростова, Воронежа, Пензы, Саранска, Саратова и целого ряда других городов — и показал, что подавляющее большинство студентов первого курса учиться в вузе не готовы.

Мы получаем не менее половины неуспешных студентов, которые не владеют навыками как самостоятельной образовательной деятельности, так и адаптации к коллективу, общения, взаимодействия. В другом исследовании, которое мы проводили в течение семи лет, студенты оценивались по двум основным критериям: первый — мотивация на учебу, второй — готовность учиться, то есть владение необходимыми для этого компетенциями: умением работать с книгой, проникать в глубину материала, усваивать и осваивать его. С 2011 года это исследование охватило порядка 4 тысяч студентов, 200 академических групп».

Я просил коллег-преподавателей: оцените, сколько человек в ваших академических группах, где вы ведете занятия, во-первых, мотивированы на учебу, то есть хотят учиться, и, во-вторых, умеют и могут учиться. В 99,9% случаев преподаватели говорили: 1-2-3 студента из группы. Мы высчитали, что в среднем от общего числа студентов мотивацией и готовностью к обучению, двумя основными факторами образовательной успешности, обладают только 15% студентов. Остальные делятся на три группы: могут, но не хотят — 30%, не могут и хотят — 40%, не могут и не хотят — 15%. А знаете, что происходит в академической группе, когда в ней только 1-2 мотивированных студента? Они сталкиваются с мощным давлением. Они хотят и готовы учиться, а одногруппники им говорят: ты что выпендриваешься, тебе что, больше всех надо? Одни опускаются до уровня посредственностей, другие уходят из вуза, потому что не находят там того, к чему стремятся, — новых знаний и хорошей подготовки.

Штурм 100 баллов

ЕГЭ и репетиторы — самая, пожалуй, обсуждаемая тема в любой семье, где есть школьники. Но настоящий ажиотаж вызвало предложение одного из депутатов: создать электронную репетиторскую платформу и выделять ученикам сертификаты по 100 тысяч рублей для подготовки. За счет бюджета.

— Вижу здесь очень большие риски. Создать государственную систему репетиторства — значило бы фактически расписаться в бессилии школы. В том, что она со своей задачей не справилась. А это не так, — рассуждает директор Института развития образования НИУ ВШЭ Ирина Абанкина. — Большая часть старшеклассников берут частные уроки вовсе не потому, что рискуют не сдать выпускные экзамены. Цель репетиторства — натренировать на максимально высокий балл для поступления в вузы.

По данным Центра экономики непрерывного образования ИПЭИ РАНХиГС, даже среди семей, которые оценили свое материальное положение как низкое, 18,2% опрошенных нанимают репетиторов. В 11-м классе около 60 процентов учащихся регулярно занимаются с частниками. А ведь кроме репетиторов есть еще и платные курсы при вузах, образовательные онлайн-платформы, которые показали фантастический рост аудитории. Для многих родителей дополнительные занятия детей давно уже стали важной статьей расходов, чем-то наравне с квартплатой.

По школьному тарифу

А все потому, что ЕГЭ — испытание с действительно высокими ставками. На кону сотни тысяч, а то и миллионы рублей из своего кармана, которые придется выложить за платное обучение в вузе, если ребенок не поступит на бюджет.

Средняя цена часового занятия по математике или английскому в Москве — примерно 1500-2000 рублей. В регионах можно найти хорошего преподавателя раза в два дешевле. Но — как повезет.

— Основной «ковидный» тренд — не только уход репетиторов в онлайн, но и приход на рынок новичков — непрофессионалов. Тех, кто частными уроками пытался компенсировать потерянный заработок. В итоге некоторые семьи деньги потратили, а качественных знаний дети так и не получили, — говорит директор ЦЭНО ИПЭИ РАНХиГС Татьяна Клячко.

— Пандемия сильно подогрела эту тему. После удаленки репетиторы нужны многим. Моя старшая дочь в 9-м классе, и каждую неделю у нее занятие с преподавателем по математике, курсы по биологии. Иногда еще занимаемся химией, если тема сложная. В среднем выходит 8-10 тысяч рублей в месяц. А в 11-м классе придется брать уроки по всем предметам ЕГЭ, — говорит член экспертно-консультативного совета родительской общественности при столичном департаменте образования и науки Татьяна Суздальницкая. — Но это вовсе не значит, что школа плохая. Просто есть темы, которые ребенку нужно «разжевать». Я заканчивала школу много лет назад и уже тогда занималась с двумя преподавателями.

Сдаем и не сдаемся

— Конкуренция за место в хорошем вузе была и будет всегда . А пока есть конкуренция, будут и репетиторы, — рассуждает Татьяна Суздальницкая. — Тем более что сейчас хороший репетитор доступен онлайн.

— Сын занимается с частником с 4-го класса. Причины? Школьный учитель математики не понимал ребенка, считал его слабым и не замечал на уроках. В дневнике были тройки и двойки. К 7-му классу репетитору удалось вывести сына на твердую четверку, — делится мама из Перми Елена Носкова. — Потом мы целый год стояли в очереди к известному педагогу. Ценник был серьезный — полторы тысячи рублей за занятие. Но нормального контакта не получилось. А вот с третьим репетитором — повезло! Видим неравнодушие. Так что дело не только в ЕГЭ: школе не хватает индивидуального подхода. Если родителям будут давать сертификат в 100 тысяч рублей, никто не откажется: я уже потратила на репетиторов гораздо больше.

— Подобные предложения — обычный популизм. Даже если предположить, что система образования получит подобные дополнительные средства, государству нет никакого смысла брать на себя риски частного бизнеса. Тем более — направлять эти деньги на репетиторские электронные платформы. Нет смысла создавать параллельную школе структуру, качество преподавания в которой невозможно проконтролировать, — убеждена Ирина Абанкина. — Другое дело — сертификаты на творческие, спортивные, научно-технические и другие развивающие кружки, которые уже действуют в 42 регионах России. Бесплатное для родителей допобразование не должно дублировать школьный материал.

ИИ спешит на помощь

В России создается государственная образовательная платформа «Моя школа», через которую и дети, и учителя получат бесплатный доступ к проверенным онлайн-урокам, электронным учебникам, интерактивным задачкам. Разработчики уверяют: для каждого школьника появится возможность выстроить индивидуальный образовательный маршрут. Более того, система искусственного интеллекта поможет сэкономить и на репетиторах.

— По каждой теме школьной программы создаются интерактивные проверочные материалы. Ученик сможет в любой момент сам пройти интерактивный тест, а система оперативно выдаст результат: какая тема идет на «отлично», а где знания нужно подтянуть, — рассказали разработчики в Федеральном институте цифровой трансформации в сфере образования. — Учитель видит данные и на их основе подбирает обучающий материал для конкретного ученика.

Ведь обычно в школе как бывает? Если ребенок, к примеру, болел и пропустил тему, ждать его никто не будет — класс уже пошел дальше. Подключаются родители: как могут, объясняют сами. Или нанимают репетиторов. Цифровая образовательная платформа может стать здесь серьезным помощником.

Кроме того, система будет учитывать «цифровые следы» школьника. К примеру, какими предметами он интересуется больше всего — и предложить материалы для углубленного изучения. Не усвоил тему? Вот тебе полезный контент, чтобы закрыть пробелы.

Будут учитываться и пройденные уроки, и полученные отметки, и сложность выполненных заданий, а также результаты ОГЭ, ЕГЭ, олимпиад, чемпионата WorldSkills. В пару кликов каждый ученик может сформировать свой портфель успехов и предоставить его в вуз.

Но позволит ли такая умная система в будущем вообще отказаться от ЕГЭ, а значит, и от натаскивания с репетиторами?

— Эта возможность уже обсуждается. Система государственной итоговой аттестации должна постепенно меняться: вузы не видят своего абитуриента за сухими цифрами по 100-балльной шкале. Единый экзамен не учитывает интерес детей к профессии, их способности к проектной деятельности, к работе в команде и много чего еще, — считает Ирина Абанкина. — В будущем все-таки должна существовать система оценки цифровых портфолио. Вузы смогут вырабатывать свои критерии их сопоставления и ранжирования.

Создать госсистему репетиторства — значило бы фактически расписаться в бессилии школы. В том, что она со своей задачей не справилась. А это не так

— С одной стороны, неверно оценивать успехи школы и детей только по результатам ЕГЭ. Если в начале года ученик делал в диктанте 15 ошибок, а в конце — только три — вот это настоящий прогресс. И его можно измерить с помощью новых технологий, — говорит Татьяна Клячко. — Но передавать абсолютно все функции человека искусственному интеллекту, доверить какому-то алгоритму решать будущее наших детей — утопия. Причем очень опасная. Всегда будут ребята, которых искусственный интеллект не сможет «просчитать». Да и подобных совершенных алгоритмов и систем еще не существует. Они строятся и оттачиваются десятилетиями. Думаю, до 2030 года искусственный интеллект точно не станет адекватной заменой ЕГЭ. Да и что будет после — большой вопрос.

Что, если не ЕГЭ?

Сегодня атаки на ЕГЭ все чаще становятся инструментом политической борьбы. И в его главную болевую точку — репетиторство — из раза в раз бьют популисты. Но есть ли адекватная альтернатива? — До ЕГЭ у вузов была монополия на подготовку детей к поступлению. Университеты зарабатывали на своих курсах, а преподаватели — на репетиторстве. Вернуть старую систему — значит вернуть высокие коррупционные риски, а заодно резко сократить образовательную мобильность внутри регионов, — говорит Татьяна Клячко. — Пока альтернативы ЕГЭ я не вижу. Несмотря на все недостатки этого экзамена. Учителя и ученики уже привыкли к ЕГЭ — система тонко настроилась. Не нужно ее ломать — дайте школе спокойно поработать хотя бы несколько лет без потрясений. Давайте не забывать и другое: ЕГЭ — это «социальный лифт», благодаря которому у ребят из провинции появилось больше шансов поступить в сильные столичные вузы.

Мнение

Алихан Динаев, учитель обществознания и права, руководитель педагогической мастерской ЧГПУ, «Учитель года России-2018»:

— Школьный учитель при всем желании и таланте не может обеспечить в полной мере индивидуальный подход к ребенку. Когда у вас 30 старшеклассников, то индивидуальное обучение — это скорее недосягаемая цель и мечта, чем реальность. Но инициатива законодателей — выдавать сертификаты на репетиторство — кажется мне слишком сложной и дорогой. В прошлом году в РФ было 710 тысяч выпускников. Выделив каждому по 100 тысяч рублей, государство потратит 71 млрд рублей. Я-то только рад, если такие суммы будут направлены в систему образования и материально поддержат педагогов. Но думаю, что есть более эффективные способы их использования. Лучше отдать эти деньги школе, а не репетиторам или электронным платформам.

Тем более что с каждым годом появляется все больше бесплатных ресурсов по подготовке. Например, автор этих строк записал полный видеокурс на тему ЕГЭ по обществознанию, и он доступен каждому на YouTube. Интернет просто завален онлайн-уроками, видеокурсами, тестами, чек-листами, справочниками, пособиями, ментальными картами и другими материалами.

Официально

Комментарий Рособрнадзора:

— Государство оплачивает работу учителей, которые должны обеспечить освоение школьной программы, необходимой для сдачи экзаменов. Кроме того, у Рособрнадзора есть бесплатные общедоступные ресурсы для самостоятельной подготовки. Дополнительные занятия с репетиторами — это добровольный выбор родителей.

Школьное образование в одиннадцатом классе превращается внатаскивание на ЕГЭ. Об этом говорят ученики и педагоги. С этим не соглашаютсяразработчики КИМов. Кто прав и что делать? Точки над i попытались расставитьучастники «круглого стола» Дискуссионного клуба «Учительской газеты».

Ольга МАКСИМОВИЧ, заместитель главного редактора «Учительской газеты»:

– Разработчики КИМов утверждают: чтобы сдать ЕГЭ, достаточно освоить школьную программу. В то же время в школах, особенно во второй половине 11-го класса, идет реальный процесс натаскивания. ЕГЭ выдавливает нормальный процесс обучения. Налицо явное противоречие. Разработчики лукавят? Ирина ДОБРОТИНА, учитель русского языка московского культурологического лицея №1310, лауреат конкурса «Учитель года России-2002»:

– Чтобы сдать ЕГЭ на «3», школьной программы достаточно. Но вопрос в том, что детей, ориентированных на поступление в вузы, особенно престижные, пересчитанная на баллы тройка не устраивает. «4» и «5» — это уже задания повышенного уровня: часть В и С, написание сочинения. Сочинение традиционно самая сложная часть, могу подтвердить это на примере работы в онлайн-школе, которая в марте открылась на сайте «Учительской газеты». Школа бесплатная, дистанционная, всероссийская и объединяет ребят из разных регионов и школ страны. Так вот, как только на занятиях этой школы я стала предлагать выпускникам задания, где необходимо подобрать аргументы и написать небольшое сочинение, снизилось как количество присылающих выполненные домашние работы, так и качество этих работ. Я не ставлю под сомнение, что учителя, которые занимаются со своими учениками каждый день у доски в классах, работают, а не халтурят, но вопрос остается открытым. Школьного времени на подготовку к тому, чтобы ребенок сдал ЕГЭ выше тройки, не хватает. И здесь возникает слово «натаскивание» — неприятное, потому что явно имеет негативное значение. Должна сказать, если тупо решать с детьми тесты, ничего, кроме отвращения к предмету, за 10-11-й класс мы не получим. Я говорю детям и родителям: «Вряд ли в реальной жизни за порогом школы вам потребуется выбирать один правильный ответ из предложенных трех. Вы должны уметь правильно говорить, писать, аргументированно доказывать свою точку зрения, и натаскиванием здесь проблему не решить, нужна ювелирная работа с каждым учеником, на которую не всегда у педагога хватает времени на уроке». Дмитрий ПАЛАГИН, учитель русского языка и литературы, заместитель директора по учебно-воспитательной работе школы №14, Сергиев Посад, Московская область:

– В 11-м классе, особенно во втором полугодии, у нас процентов на семьдесят начинается натаскивание, причем связано оно не только с тем, что ребенок должен сдать ЕГЭ. Дело в том, что учителя отвечают за качество успеваемости учащихся и есть коэффициенты, которые во многом определяют и статус учителя, и отчасти его зарплату. Поэтому себе дороже заниматься творчеством и программой в чистом виде. Удобнее и разумнее натаскивать, что, конечно, с нормальным изучением предмета ничего общего не имеет. И хотя ЕГЭ по русскому языку по сравнению с другими предметами, я считаю, наиболее отработан, это не снимает проблему разрыва школьной программы и КИМов. Разработчики вообще имеют в виду каких-то абстрактных идеальных детей. А настоящие дети сейчас мало читают и аргументы на экзамене приводят одни и те же из брошюр-шпаргалок с сокращенными произведениями. Что ЕГЭ проверяет, особенно в части С, вообще трудно сказать… Причем проблема начинается не только с ЕГЭ, но уже в 9-м классе с ГИА – государственной итоговой аттестацией. Там тоже предлагаются задания, рассчитанные на какого-то абсолютизированного учащегося, который великолепно начитан и у которого высочайшая мотивация к учебе. Ирина ДОБРОТИНА:

– Вы правы, что наш экзамен один из самых отработанных и устоявшихся. Но я не понимаю, почему стоит вопрос о том, чтобы понизить вам коэффициент, как учителю. Ведь, согласитесь, результаты ЕГЭ не единственный показатель работы учителя. Есть олимпиады, есть участие в исследовательских работах, есть масса возможностей проявить себя и вам, и детям. Часть С действительно самая сложная, но она все-таки дает простор для творчества. Дмитрий ПАЛАГИН:

– А можно ли говорить о творчестве, когда на ЕГЭ такие высокие ставки – будущее ребенка? Я бы в таком формате творчеством заниматься не стал. Я беру на себя ответственность за подготовку своих учеников к экзамену, меня не устраивает выхолащивание предмета, но это так или иначе происходит. Вадим МУРАНОВ, учитель физики школы №19, победитель конкурса «Учитель года России-2009», Ногинск, Московская область:

– Разработчики КИМов ничего общего со школой не имеют, за исключением каких-то отдельных понятий. Дело в том, что ЕГЭ и исследовательская работа принципиально разные вещи. Заниматься в 11-м классе исследовательской работой, особенно на обязательных для ЕГЭ предметах, стало бессмысленным. На физике я еще могу это делать, потому что ее выбирают 3-4 человека из класса и есть возможность дополнительно заниматься с ними, при этом продолжая творческую и исследовательскую деятельность. Конечно, учителя пытаются, как говорил Дмитрий, в себе это творчество не убить, но ситуация такова, что по большей части все-таки происходит натаскивание. Еще я с удивлением услышал цифры по России, что в этом году желающих сдать физику стало на 15 процентов больше. В Московской области количество выбравших этот предмет по сравнению с прошлым годом снизилось в два раза. Галина ЕРШОВА, учитель химии лицея №2, Ступинский муниципальный район, Московская область:

– Экзамен по химии в целом по стране сдают достаточно хорошо. Потому что выбирают те, кому нужно. Но вся проблема в том, что у нас ранняя профилизация и дети еще не определились, что им надо в жизни. В старшем звене в нашем лицее три класса — один час химии, два часа химии и три часа химии. Это разные профили. Если ребенок в режиме три часа в неделю мотивированно изучал химию, его знаний будет достаточно, чтобы сдать химию без репетитора и натаскивания. Если он в течение двух лет изучал предмет в режиме один час в неделю, то уже никакого времени для качественного обучения здесь нет, час в неделю — это сказки по химии. Хотя в отличие от коллег я КИМами по своему предмету очень довольна. Дети выполняют репетиционные задания, и получается истинная картина: кто хорошо учится, тот получает высокие результаты, и наоборот. Я бы именно так и оценила своих учеников. Профилизация дает им разные возможности. Да и вообще профильное обучение — разумная мысль: индивидуальная траектория, вторая половина дня, специально скомплектованные группы заинтересованных детей, где с ними можно не в режиме натаскивания, а с творческим подходом работать. Но по факту эта идея у нас не работает. Поэтому дети, выбравшие химию на ЕГЭ, практически стопроцентно проходят через репетитора. Репетиторство теперь перетекло в школьную плоскость, школьный учитель находится ближе к содержанию КИМов и может натаскать ребенка. Ольга МАКСИМОВИЧ:

– Как все-таки избежать натаскивания в 11-м классе, это вообще возможно? Вадим МУРАНОВ:

– Для учителей физики, у которых 6 часов предмета в неделю, это возможно. Им времени хватает. Но когда у вас три часа в неделю, можно только, не углубляясь, затронуть понятийный аппарат, и автоматически включается натаскивание. Получается, когда ребенок попадает в класс с повышенным количеством часов на изучение предмета, когда он мотивирован, ситуация нормализуется. Я работаю в школе с гуманитарным уклоном, с углубленным изучением иностранных языков, но там тоже есть дети, которые решают после 11-го класса поступать в технические вузы. У них в 10-х и 11-х классах было 3 часа физики в неделю, а ведь обычно вообще бывает 2 часа! Попробуйте здесь обойтись без натаскивания.

Иван ФЕДОРОВ, учитель истории школы №4, Дмитров, Московская область:

– Я могу сказать однозначно: школьной программы недостаточно, чтобы сдать ЕГЭ по обществознанию на «4» и «5». Объясняется очень просто: в школьном курсе, если это общеобразовательный класс, не изучаются право и экономика. Это самые болезненные элементы ЕГЭ. Без спецподготовки ребенок сдать ЕГЭ не в состоянии, потому что там есть термины и понятия, взятые из академического права и экономики. Для школы это непреодолимый разрыв. Да, экономику и право целенаправленно преподают в профильных классах, но профильные классы есть не везде. А когда в кодификаторе этого года появилось понятие «арбитражный процесс», который изучается на старших курсах юридических вузов, и когда разработчики КИМов повышают планку, включая задания повышенной сложности, то какой результат на экзаменах можно ждать от детей? Разработчики КИМов абсолютно оторваны от школьной практики. На «3» дети сдать ЕГЭ могут. Но если в планах поступление в престижный вуз, возникает проблема. Многого из того, что спрашивают КИМы, нет не только в учебнике Боголюбова, Лазебниковой, но и в курсах школьной экономии и права. Интересно, что один из разработчиков на вопрос, что делать в таком случае, ответил мне: «А библиотеки на что? Мы специально поднимаем планку, чтобы дети пошли в библиотеку и доработали некоторые темы, чтобы у них возник мотив учиться…» Вы представляете себе одиннадцатиклассника, который самостоятельно пойдет в библиотеку и будет дорабатывать там темы по экономике и праву? Ольга МАКСИМОВИЧ:

– Скорее он пойдет к репетитору. Иван ФЕДОРОВ:

– Вот именно. Так что непонимание между школьными педагогами и предметными комиссиями по ЕГЭ существует. Мы с этими людьми встречаемся, но к консенсусу прийти не можем. От школы они оторваны. Есть и другой момент. Чтобы попасть в федеральный комплект, учебники проходят серьезную экспертизу. Как правило, учебники пишут люди, авторитет которых многократно проверен годами. А скажите, коллеги, вы в состоянии назвать членов предметной комиссии по своим предметам? Насколько они профессиональны и авторитетны, как проявили себя в науке? Когда они выдают продукт для школ – КИМы, ФИПИ вроде бы проверяет их качество, но проходят ли они такую же серьезную экспертизу, какой подвергаются обыкновенные школьные учебники? Судя по их качеству, большой вопрос… В предметных комиссиях не хватает практикующих учителей, которые бы не пропустили неадаптированные тексты в части С по обществознанию. Эти тексты даже меня, опытного человека (я уже 5 лет являюсь экспертом по проверке ЕГЭ по обществознанию), ставят в тупик. Я не могу их интерпретировать, они написаны чрезвычайно сложным языком. Что же удивляться, что в итоге ЕГЭ сломал логику школьной жизни в 10-м и особенно в 11-м классе? Все наши усилия, а ведь школа выполняет не только обучающую, но и воспитательную задачу, ЕГЭ ломает. Школьная жизнь стала однобокой с ярко выраженной ориентацией на подготовку к ЕГЭ. Ольга МАКСИМОВИЧ:

– У нас сегодня есть хорошая возможность предметно поговорить о новых КИМах по математике, потому что на «круглом столе» присутствует один из разработчиков. И вопросов за время обсуждения к нему сформулировано уже немало. Иван Валерьевич, расскажите, какую экспертизу проходили новые КИМы? Как вы считаете, они действительно отражают школьную программу? Иван ЯЩЕНКО, проректор Московского института открытого образования:

– Я сам работаю в школе и с очень многим в выступлении коллеги согласен, например, с тем, что КИМы должны проходить тщательную экспертизу, что в предметных комиссиях должны быть учителя и люди, имеющие вес в науке. Но, как мне кажется (я в ФИПИ человек новый и с этого года возглавляю предметную комиссию по математике), в целом все-таки такие люди в комиссиях есть. Именно по этим соображениям и шла разработка новых КИМов по математике. Научным руководителем группы является член-корреспондент РАН, известный логик, математик Алексей Львович Семенов. Я возглавляю предметную комиссию. Про себя могу сказать следующее: я руковожу методической службой Москвы в течение 12 лет и работаю в школе. В нашей комиссии половину группы составляют учителя, причем один из них сельский. Другая половина — вузовцы, они тоже представляют весь спектр — педвузы, технические, ведущие вузы. Когда создавалась концепция новых КИМов, то в ее разработке участвовал Совет ректоров вузов во главе с Виктором Антоновичем Садовничим, который сам прорешал весь вариант, как и Валерий Васильевич Козлов, вице-президент Российской академии наук. Разработка КИМов шла максимально открыто. В октябре прошлого года мы выложили все задачи в Интернете. Обсуждали их с учителями. Потом в декабре, когда уже собирались, как мы их называем, боевые варианты, мы комплектовали их из того банка, который есть в Сети, включали задачи, не вызвавшие замечаний и вопросов. В итоговом варианте мы только числа поменяли в заданиях. Часть А — задачи с выбором ответов — мы вообще убрали. Они не в нашей традиции, появились вслед за ЕГЭ и, к сожалению, успели проникнуть даже в начальную школу. Плюс мы резко упростили экзамен. Потому что если мы хотим, чтобы экзамен сдавался честно, то для этого надо обеспечить условия. Задачи должны быть такие, чтобы родитель понимал, за что ребенок не получает аттестат. Не за логарифмы, а за вполне жизненные задачи. Такие, например. Билет стоил 15 рублей, подорожал на 20 процентов, сколько билетов теперь можно купить на 100 рублей? Или врач прописал вам лекарство, которое нужно пить по три таблетки в течение недели. В упаковке 6 таблеток. Сколько упаковок вам нужно купить? Мы проводили массовые апробации в Интернете, в последней участвовали 250 тысяч человек, так вот оказалось, что эти практические задачи решают хуже, чем, например, логарифмическое уравнение. Потому что здесь надо прочитать и понять условия, а там действовать, как обезьянка. Так что проблема натаскивания — проблема не только часов. Мы, математики, тоже регулярно просим увеличить количество часов на изучение предмета. Это проблема программы и эффективного использования времени, отведенного на математику в школе. Мы реально по математике не выполняем заказ общества на базовом уровне. Это во многом было связано с тем, что наши школьные программы были сориентированы в старшей школе на алгебру и начала анализа и экзамен проверял именно их. И все ориентировались на то, чтобы вбить в головы детям, которые не умеют решать простейшую задачу на проценты, понятие интеграла. Теперь второй год у нас экзамены по математике, а не по алгебре и началам анализа. И первый год новые КИМы по математике, проверяющие навыки и знания детей от первого до последнего класса. И нужно найти в себе силы и научить ребят материалам 5-го и 6-го классов, если они их подзабыли. Сейчас в школах больше свободы. Давайте научимся ею пользоваться. Теперь школа может сама определять свою образовательную программу. Понятно, что школы должны административно и нормативно перестроиться, чтобы этим эффективно пользоваться, но этот – практический – компонент экзамена, как мне кажется, сдвигает массовое математическое образование в нужную сторону и задает правильный акцент. Коллега критиковал КИМы по обществознанию, я не берусь здесь судить, но в отношении КИМов по математике могу заявить: то, что мы делаем, четко в рамках школьной программы. Если математика ребенку не нужна в вуз и он нормально учился в школе, он вообще без проблем сдаст ЕГЭ. Наталья ПОПОВА, учитель математики школы №18, Москва:

– А если ученик до 9-го класса не получил базовых навыков, вы думаете, что он за два года их получит? Мы ведь берем в 10-й класс всех – и сильных учеников, и тех, кто учиться не хотел. Таким, чтобы сдать экзамен, придется заниматься с репетитором, иначе вместо аттестата будет справка… Иван ЯЩЕНКО:

– Ребята из вечерних школ, по результатам апробации наших КИМов, сдают экзамен лучше, чем старый. Потому что условия задач связаны с реальной жизнью, а не абстрактны, как раньше. Вот еще пример: есть стоимость проезда из Москвы в Санкт-Петербург, и надо посчитать стоимость поезда трех человек. Все как в жизни… Наталья ПОПОВА:

– Странно, что вы при этом упрощении не разрешаете считать во время экзамена на калькуляторе, они тоже используются детьми в жизни, и очень часто. Иван ЯЩЕНКО:

– Нас обвиняют в том, что мы слишком упростили экзамен. А мы его для того и упростили, чтобы дети, о которых вы говорите, смогли сдать ЕГЭ на «3» и получить аттестат. Я понимаю, что учителям математики внутренне, психологически еще тяжело. Всю жизнь был экзамен по алгебре и началам анализа за два последних года, и вдруг такие перемены. Но давайте посмотрим на ситуацию с точки зрения государства. Что важнее: чтобы ребенок научился решать оторванные от жизни логарифмические уравнения или все-таки практические задачи?.. Ольга МАКСИМОВИЧ:

– Иван Валерьевич, вы говорите, что упростили экзамен, но это касается базовой части В. Про часть С, напротив, говорят, что она слишком сложна. А так как очень многие дети после школы хотят получить высшее образование, базовая тройка им не нужна. Скажите, часть С со школьной программой как соотносится? Иван ЯЩЕНКО:

– К большому сожалению, экзамен есть экзамен. Мы вынуждены ранжировать выпускников, с целью их отбора проводить среди них некоторое соревнование. А как иначе? Если бы в нашей стране все желающие могли после школы плавно перейти в вуз, ситуация была бы совершенно другой. Но это фантазии. Количество мест в физтехе ограничено. Если бы это было не так, мне не нужно было бы придумывать последнюю задачу, которую решат, положим, 300 человек в стране. Проблема в том, что стобалльников не может быть больше определенного числа, иначе все они придут на несколько факультетов брендовых вузов и там просто не хватит мест. Исходя из этого и была придумана последняя задача. Ольга МАКСИМОВИЧ:

– А вы можете конкретизировать уровень сложности задач в части С? На что может рассчитывать ребенок, решив, например, только С1 и С2? В какие вузы он поступит с этими баллами? Иван ЯЩЕНКО:

– С1, С2 – это педвузы, причем С2 – более сильные. С3, С4 – это стандартные технические вузы. С5 и С6 — это уровень физтеха и мехмата. Вообще часть С в этом году делали люди из разных городов, и очень маленькое число людей собирали задачи в комплект, для того чтобы поменьше экспертов знали его полностью. Ольга МАКСИМОВИЧ:

– А какой был результат, когда задачи решали педагоги? Иван ЯЩЕНКО:

– Вполне приличный, большинство стабильно справляется со всей частью В, С1 и С2, что является вступительным уровнем в сильный педвуз. Ольга МАКСИМОВИЧ:

– Но в педвузы сегодня не такой уж большой конкурс, как хотелось бы. Для того чтобы поступить в брендовые вузы, школьной программы все-таки мало? Иван ЯЩЕНКО:

– Обычная школа ответственна за базовый уровень – часть В плюс С1 и С2. Дальше идут профиль и углубленка. Давайте признаем, что никогда обычный школьный учитель и даже не каждый углубленщик мог решить вступительные задачи на мехмат и физтех. Бессмысленно требовать, чтобы госэкзамен, который дает право поступать на мехмат и физтех, мог решать обычный школьный учитель. На меня в какой-то момент даже обиделись педагоги, когда я сказал в прессе, что в Москве не больше 10 процентов учителей могут решать задачи С5 и С6. Ольга МАКСИМОВИЧ:

– Изначально концепция вашего экзамена была двухуровневая. Почему дети все-таки сдают одну математику? Не лучше ли ее разделить на базовую и профильную? Об этом много говорилось, но ситуация не меняется… Иван ЯЩЕНКО:

– Мы двумя руками за такое разделение, за две математики на экзамене, но пока этот вопрос не решен. Однако в решении Комиссии при Президенте РФ по совершенствованию проведения единого госэкзамена это записано. На перспективу. Чтобы массовый экзамен был доступен для обычной школы и давал, например, не более 70 баллов. А те, кому надо, будут сдавать профильный экзамен и претендовать на большее количество баллов. Ольга МАКСИМОВИЧ:

– Так получилось, что у нас на «круглом столе» один представитель разработчиков КИМов и один – директорского корпуса. К директору у меня вопрос, который уже возникал в рамках сегодняшней дискуссии. Андрей Юрьевич, как только в школе становятся известны результаты сдачи ЕГЭ, что вы делаете как руководитель: поощряете учителей, наказываете, делаете внушения, выводы на будущее? Андрей ВЕРГЛИНСКИЙ, директор школы №18, Москва:

– Мы учителей не наказываем, но вы лучше спросите об этом педагога моей школы, которая здесь присутствует. Ирина ДОБРОТИНА:

– Я не из вашей школы, но у нас был реальный случай. Ребенок три проверочные репетиционные работы по математике написал на «2». Сразу же последовал звонок в школу – с учителя потребовали объяснительную. Виноватым оказался педагог… Андрей ВЕРГЛИНСКИЙ:

– Виновата система. Вы что думаете, что директоров не вызывают на ковер для отчета по двойкам? Или за второй год, на который оставлен ученик? Виновата система, при которой мы все друг другу врем. А главное, кто-то верит в это вранье. У нас 90 процентов школ Москвы по отчетам работают без неуспевающих. Хоть один учитель, который сидит на этом «круглом столе», в это верит? В отчетах мы перманентно повышаем качество обучения, потому что именно это требуется в характеристиках, которые учителя пишут, например, на высшую категорию. Там обязательно есть такие строчки: «постоянно растет процент качества», «работает без неуспевающих». Мы уже «доросли» до того, что у нас нет двоек, теперь переходим к обучению без троек, а потом всем останется учиться только на «5». Дальше повышать качество будет невозможно. Так что не надо требовать лжи от учителей и директоров. У меня ощущение, что начальство, которое сидит наверху, либо забыло, как училось в школе, либо вообще никогда там не было. Учителя категорически нельзя ставить в зависимость от сдачи ЕГЭ. В нашей школе мы этого не делаем. Я считаю, что помимо ЕГЭ должны существовать и другие итоговые формы оценки знаний детей, чтобы с ними они могли поступать, например, на профильные факультеты вузов. Ирина ДОБРОТИНА:

– Правильно. Ребенок должен иметь возможность представлять свое портфолио, в котором были бы отражены его исследовательские работы, участие в олимпиадах и различных конкурсах, но пока в рамках ЕГЭ это не работает. Андрей ВЕРГЛИНСКИЙ:

– У школ сегодня действительно есть цель хорошо сдать ЕГЭ, под нее они и настраивают свой ритм. Ольга МАКСИМОВИЧ:

– А вы перестраиваете образовательную программу, перераспределяете часы, как сегодня об этом говорилось? Андрей ВЕРГЛИНСКИЙ:

– Глубокое заблуждение о том, как свободна сегодня школа в нашем государстве. У школы нет безусловной свободы на увеличение часов по предметам. По одной простой причине. Нам вводят бешеное количество самых разных курсов, и на все нужно найти время. Откуда берутся часы? У нас всего два предмета, на которых часов больше, чем на физике, химии и биологии, – это русский и математика. Их сузили до такого состояния, что у нас в некоторых школах с углубленным изучением английского языка часов на русский столько же, как и на английский. Хочу сказать еще и об особенностях детей. Они разные. Есть и такие, кто ЕГЭ сдать в принципе не в состоянии. Значит, для них нужно простраивать возможность специальных образовательных систем и итоговой оценки по окончании школы. У нас есть ребенок, с которого сняли диагноз ДЦП, но ему трудно написать даже облегченный вариант ЕГЭ. ЕГЭ не учитывает проблемы конкретных детей, конкретные педагогические ситуации, это плохо. Надо продумывать варианты, когда такие особенные дети смогут получать аттестат. С другой стороны, как директор школы, я счастлив, что появилась возможность -не нашими руками – ставить заслуженные двойки и не выдать аттестат откровенным лентяям, которые, как бы ни бился учитель, учиться категорически не желают. Ольга МАКСИМОВИЧ:

– Я думаю, что помощь нужна не только детям, но и педагогам. Когда на нашем сайте открылась дистанционная школа по подготовке к ЕГЭ, мы заметили, что под видом учеников на курсах стали регистрироваться и проходить обучение педагоги. Выполнять и присылать домашние задания, заниматься по материалам курсов наших учителей в своих классах. Мы не стали этому препятствовать. Педагоги действительно испытывают страх перед очередным ЕГЭ. Как сдадут дети, как поступит администрация в случае не очень высоких баллов. Учителям необходима гибкая система повышения квалификации, адресная помощь, чтобы они, не отказываясь от творчества, могли выступать реальными помощниками для своих учеников в подготовке к экзаменам. И здесь многое зависит от мудрости руководителей органов образования в субъектах страны. В Чувашии, например, когда анализировали причины неуспешного выполнения выпускниками заданий ЕГЭ, предложили написать их учителям. Педагоги сделали практически те же ошибки, что и дети. После этого программы повышения квалификации были дополнены наименее проработанными предметными разделами. Если учителю не помочь, от натаскивания и массового репетиторства в школах не уйти. А подготовка к ЕГЭ не должна ломать жизнь школы, образование, воспитание и развитие детей, ради которых они туда и приходят.

Сотни тысяч выпускников по всей стране с содроганием ждут ЕГЭ, который определит их дальнейшую судьбу. Согласно официальным данным, с каждым годом ребята сдают экзамен лучше, но общий уровень образования упал. Как показывает практика, успех на госэкзамене — заслуга не преподавателей, а репетиторов. Как на самом деле учителя готовят старшеклассников к ЕГЭ и почему родители должны тратить деньги на дополнительные занятия? В ситуации разбирался корреспондент  «АиФ-Красноярск».

Кто валяет дурака?

Старшеклассники сдают ЕГЭ уже10 лет. Казалось бы, учителям за это время можно было приспособиться к системе и выработать качественную программу обучения. Несколько лет назад эксперты говорили, что для поднятия уровня образования детям нужно постоянно участвовать в олимпиадах, находить для себя новые мотивации, посещать дополнительные занятия после уроков.

В то же время сама министр образования Ольга Васильева заявляла, что школьники не должны готовиться к единому госэкзамену во внеурочное время. По её словам, это время должно посвящаться воспитанию детей, формированию как человека, а не «натаскиванию на ЕГЭ». Где же истина? Учителя говорят: основная проблема недостатка знаний в том, что школьники пропускают много занятий или просто невнимательно слушают преподавателя, а потом не могут наверстать упущенное.

«Школьники, как правило, валяют дурака все 11 лет обучения, до последней четверти, родители заняты своими проблемами, а потом все вместе хватаются за голову. Только тогда они внезапно задумываются о своём будущем. ЕГЭ часто их мобилизует. Только эта мобилизация ограничивается тем, что человек идёт за родительские деньги к репетитору», — говорит студент 5-го курса педагогического колледжа Самвел Казарян.

Плата за знания

Родители своей вины не признают. По их мнению, корень зла — неквалифицированные педагоги и отсутствие единой системы подготовки к ЕГЭ. Старшая сестра 11-классника, красноярка Татьяна Карелина рассказывает, что их родители вынуждены каждый месяц отдавать репетиторам не менее 3 тыс. рублей. А ведь помимо этого немалая сумма тратится на канцелярию, пробные тесты, учебники. 

«Учитель русского языка и литературы уволилась, на её место взяли другую. Естественно, она начала преподавать по своей методике, а брат не успел освоить то, что проходили на прошлых уроках. Теперь родители тратят последние средства на репетитора, так как не видят другого выхода. Я согласна с тем, что школьники сами пропускают занятия. Но многие из них болеют, бывает, и по две-три недели, и потом не могут наверстать упущенное. В этом тоже их вина?»

Отец старшеклассника, шарыповец Андрей Петров​ уверен: учитель может подготовить ребёнка, и он сдаст ЕГЭ. Но только на среднем уровне. Чтобы бесплатно поступить в вуз, придётся потратить немало времени и средств.

«Не хочется обижать учителей, особенно тех, кто работает в деревнях и сёлах. Но их уровень преподавания, к примеру, информатики или физики, кардинально отличается от краевого. А если сравнить с вузами… Наши учителя натаскивают ребёнка исключительно на формат единого экзамена. Это не даёт реальных знаний. Поэтому репетитор, желательно преподаватель института, даст больше. Он не просто подготовит к ЕГЭ, но и даст основу для обучения на первых курсах».

«Угадать» не получится

На преподавателей жалоб много, но есть и позитивные истории. К примеру, учитель химии 144-й красноярской школы Елена Молчанова за последние 10 лет подготовила 43 стобалльника по химии. В её классе у всех ребят стабильно высокие результаты по предмету. 

«В нашей школе четыре медицинских класса, в которых учатся дети со всего города. В отличие от других школ, к ЕГЭ мы начинаем готовиться только в конце марта, — рассказывает Елена Робертовна. — Наши ученики участвуют в олимпиадах, которые дают льготы детям для поступления в вузы. В прошлом году мы взяли 153 диплома. Некоторым они дали возможность внеконкурсного поступления в любой институт страны, либо им автоматически зачислили 100 баллов. У ребят к ЕГЭ появляется огромный запас материала, что позволяет решать самую сложную часть С. Однако в этом есть и минус, так как ребята знают больше положенного. К примеру, иногда они могут написать те уравнения реакции, которые в школе ещё не проходят».

По данным краевого министерства образования, ежегодно выпускники края улучшают свои результаты по русскому языку и литературе. Вообще, в регионе лучше идут гуманитарные предметы. В крае создали специализированные классы математического, физико-математического, инженерно-технологического и естественно-научного направлений. 112 спецклассов есть в школах Красноярска, Ачинска, Лесосибирска, Норильска, Сосновоборска, Назарово, Минусинска. В них обучаются более 2 тыс. учеников.

К слову, за 10 лет ЕГЭ кардинально изменился. Исключены задания с выбором. То есть сегодня выпускник не сможет угадать ответ, случайно поставив галочку в правильном месте. На все вопросы необходим письменный ответ, в некоторых заданиях — развёрнутый. Поэтому, по мнению экспертов, сравнивать уровень подготовки школьников десятилетие назад и сейчас неправильно.

 «Специальной подготовки для учителей, связанной с ЕГЭ, не предусмотрено, — говорит начальник отдела информации министерства образования Красноярского края Надежда Квитковская​. — Но педагоги в обязательном порядке проходят курсы повышения квалификации. Для того чтобы ученик хорошо сдал экзамен, учителю достаточно его подготовить по своему профилю. ЕГЭ соответствует курсу школьной программы, и в контрольных измерительных материалах нет вопросов, выходящих за её рамки. Есть задания повышенной сложности. Они нужны, чтобы получить высокий балл, который позволит поступить в желаемый вуз. Каждый учитель в индивидуальном порядке решает, как подготовить выпускников к итоговой аттестации. Кто-то делает это в рамках подготовки учеников к всероссийской олимпиаде школьников, кто-то проводит дополнительные занятия по просьбе самих школьников».

Позиция Сперанской

Алевтина Сперанская, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка, литературы и речевой коммуникации ИФиЯК СФУ: 

«Вопрос, почему многие учителя не могут обеспечить качественную подготовку к ЕГЭ, надо адресовать министерству образования, которое завалило учителей бюрократической работой. Я знаю, что преподаватели стремятся хорошо подготовить своих учеников, дополнительно с ними занимаются. Но их возможности не бесконечны: им приходится и учебную программу на уроках осваивать, и к ЕГЭ натаскивать. Да, именно натаскивать, потому что как-то так странно получается, что экзамен не стал естественным завершением учебного процесса, а превратился в барьер, к преодолению которого надо отдельно готовиться. И корень зла здесь — исполнение процедуры ЕГЭ.

Но давно пришла пора критиковать не только школьное, но и вузовское образование. Уровень знаний снизился. Говорят, это мировая тенденция. Да, сейчас в вузе приходится изучать школьные азы. Чтобы этого не происходило, пора прекратить эксперименты с российским образованием и хотя бы на 10 лет оставить его в покое. Для нормальной работы нужно состояние стабильности, а не постоянная смена задач, форм и содержания образования. Отсутствие суеты — вот чего нам очень не хватает».

В настоящее время репетиторство как в нашем регионе, так и по всей стране становится очень популярным.

По данным исследования, проведенного порталом Superjob.ru, сегодня более 60 процентов родителей полагают, что без репетиторов старшеклассники вряд ли преуспеют в обучении.

По их мнению, качество школьного образования оставляет желать лучшего, к тому же будущим абитуриентам нужны более глубокие знания по профильным дисциплинам. Лишь 14 процентов опрошенных считают, что путь старше-классника к знаниям лежит не через дополнительные часы с репетитором, а через школьные уроки и самостоятельные занятия. А примерно 30 процентов родителей уверены: репетиторы нужны уже в самом начале школьной жизни.

Снимается комплекс стеснительности

Давайте попытаемся разобраться, почему в нашем обществе услуги репетиторов так широко распространены. Нельзя, безусловно, не учитывать того, что в последние десять–пятнадцать лет поток информации, а следовательно, и сумма нужных для получения аттестата знаний увеличились и ученик зачастую не успевает усвоить и переработать их.

Вот здесь-то и приходит на помощь репетитор. Он в соответствии с уровнем знаний и способностями своего ученика объяснит материал лично ему и разберет с ним именно его ошибки, а не те, что типичны для всего класса. Особенно важно это, например, при обучении написанию сочинения. При всем желании школьный учитель не может научить этому искусству сразу несколько десятков школьников. Это возможно сделать только на индивидуальных занятиях, где сочинение ученика много раз прорабатывается, переписывается. Таким образом, устраняются стилистические, речевые, фактические, логические ошибки. Репетитор формирует стиль письменной речи школьника и на всю жизнь дает ему умение грамотно, понятно и красиво излагать свое мысли.

Что же касается русского языка, то здесь мы видим ту же картину. Представим себе, что ученик делает именно нетипичные ошибки, то есть к нему нужен индивидуальный подход. Чаще всего бывает необходимо привести в систему знания ученика по русскому языку, объяснить, что часто одно правило вытекает из другого, что в каждом из них есть своя логика и не нужно бессмысленно заучивать наизусть десятки примеров и исключений, вместо того чтобы просто умело применять правило.

И еще один немаловажный момент. Часто у подростка возникает комплекс стеснительности, и он не может преодолеть его и задать учителю вопрос при всем классе. Материал остается непонятым. С репетитором такие ситуации как правило исключены: он для того и встречается с учеником, чтобы отвечать на все его вопросы, и делает это наедине, так что ученик не боится выглядеть непонятливым и неспособным.

Индивидуальный подход

Как рассказал мне Сергей, 11-классник одной из калужских школ, услугами репетиторов пользуются почти половина его одноклассников и учеников из параллельного класса. Естественно, главная их цель – подготовиться к ЕГЭ и дальнейшей учебе в одном из престижных вузов.

Можно ли сдать ЕГЭ без помощи репетитора? С таким вопросом я обратился к самим репетиторам, родителям, выпускникам и старшеклассникам.

— Репетитор помогает восстановить пробелы в знаниях по предмету, объяснить сложные темы, помочь систематизировать учебный материал, отработать определенные навыки, расширить и углубить знания по предмету, — говорит учитель С.К., репетитор со стажем. — В непринужденной обстановке ребёнку гораздо легче усвоить непонятый материал. А репетитору гораздо легче найти общий язык с одним ребёнком, определить упущения, найти индивидуальный подход. И главное, у ребёнка благодаря индивидуальным занятиям может проснуться интерес к предмету.

Те ученики, которые систематически посещают школьные занятия и учат уроки, могут справиться с несложными заданиями ЕГЭ, но ведь нужен высокий балл на экзамене. Сложные задания требуют дополнительной подготовки и серьезной самостоятельной работы. Несколько факультативных занятий дают небольшой результат. Так что конёк репетитора — индивидуальный подход, который школа зачастую обеспечить не может.

— Можно сдать экзамен и без репетитора, но на низкие баллы, — считает Людмила Л. — А для того чтобы поступить на бюджетное отделение в престижный вуз, нужно набрать большое количество баллов. Задания ЕГЭ постоянно усложняются, требуют дополнительной подготовки. Мы нанимаем репетитора своему ребёнку потому, что программа школы кажется ему узкой. К примеру, мой сын увлекается физикой и школьный курс физики уже неинтересен ему.

— Без репетитора сдать ЕГЭ, конечно, можно, но не на высокий балл, — считает выпускница 2011 года Алина Ч. — С одной стороны, ЕГЭ рассчитан на среднего ученика, но с другой, должно соблюдаться несколько условий. Во-первых, выпускник обязан самостоятельно штудировать материал сверх школьной программы. Во-вторых, учитель-предметник должен доступно объяснять на уроках материал, помогая понять структуру и требования ЕГЭ.

— Занятия с репетитором — это наращивание базы знаний, изучение материала вне школьной программы, натаскивание на все тонкости и формат ЕГЭ, — продолжает Алина. — Поэтому в моем классе практически у всех ребят были репетиторы по профильным предметам. У меня репетиторы были по всем предметам, которые я сдавала. В итоге я набрала высокие баллы, что дало мне возможность спокойно поступить на бюджетное отделение в Государственный университет управления. Мои родители потратили за год на репетиторов около 50 тысяч рублей. Но эта сумма несравнима с той, которую пришлось бы заплатить на коммерческом отделении за все годы обучения. Мое мнение: сдавать ЕГЭ без репетитора — то же самое, что играть в лотерею.

Синдром волшебной палочки

Но, вне всякого сомнения, есть и много случаев, когда молодые люди поступают в престижные вузы, не прибегая к помощи репетиторов, базируясь на знаниях, полученных в школе и на усиленной самоподготовке. Вот что, например, думает по поводу репетиторства калужанин Сергей И., окончивший один из московских вузов и успешно работающий на крупном промышленном предприятии Калуги:

— Я никогда не пользовался услугами репетитора, — говорит Сергей. — Точнее сказать, мои родители не покупали данные услуги для меня. Проблема была вовсе не в том, что я никогда в них не нуждался — скорее финансовая. Репетитору нужно было отдавать весомую часть семейного бюджета, а кушать нам тоже нужно было и вещи хотя бы иногда новые покупать. Лично моё мнение, что в школе давали вполне достаточно знаний для того, чтобы я мог свободно получать высшее образование в дальнейшем или устроиться на работу. Базовых знаний без услуг репетитора мне вполне хватило для того, чтобы успешно сдать единый государственный экзамен, поступить на престижный факультет технического вуза и выйти из его стен с красным дипломом.

Давайте посмотрим, кроются ли какие-либо объективные проблемы в самом факте существования репетиторства. Казалось бы, это просто коммерческая услуга — деньги за подтягивание знаний в определенных областях по определенным предметам.

Но на самом деле все не так просто. Во-первых, занятия с репетитором снижают фокус внимания ученика на уроках в школе. Но некоторые родители склонны думать, что, заплатив деньги, они мгновенно решат свои проблемы — так называемый синдром волшебной палочки. Но в реальности, как мы знаем, волшебных палочек нет.

Во-вторых, снижается качество преподавания педагога. Ведь большая часть репетиторов – это учителя, совмещающие коммерческую деятельность с основной государственной работой. Как бы мы ни старались здесь рассуждать, порой некоторые из преподавателей снижают качество обучения неосознанно и причина тому — побочная репетиторская деятельность. И в-третьих, сравнительно низкая заработная плата учителя относительно дохода от репетиторства. Это скорее даже не проблема, а действительный факт. Но именно он порождает финансовые проблемы родителей, которые платят за обучение.

Несоответствие с тестами ЕГЭ

В заключение хотелось бы привести слова репетитора по английскому языку Юлии С. По ее словам, она шокирована нашими школьными программами. Ученики, особенно в младших классах, путаются настолько, что им сложно объяснить, что к чему. Старшие классы — вообще отдельная история. В 9 — 10 классах дети проходят то, что изучается на втором курсе университета английской филологии. От этого и пропадает интерес к учебе, ведь в школах стремятся сделать наших детей умнее, а получается с точностью до наоборот. Вот и вынуждены родители нанимать репетиторов для детей, чтобы успевать за школой.

Поэтому развитие системы репетиторства, вне всякого сомнения, — это издержки нашей системы образования. На детей во время учебы в школе ложится колоссальная нагрузка, многие просто переутомляются, не могут с ней справиться. Но главное, скорее всего, в том, что школьные программы постоянно меняются и усложняются и не соответствуют тестовым заданиям на ЕГЭ.

Тема репетиторства достаточно широка, поэтому в ближайших номерах газета «Весть» постарается ее продолжить. А что думаете вы, уважаемые читатели?

Наш постоянный колумнист Виталий Калугин в этот раз выступает в непривычном для себя амплуа. Не как финансовый аналитик, а как отец, который пережил две волны ЕГЭ вместе со своими детьми. В колонке для 66.RU он объясняет, как изменилась система Единого госэкзамена за 16 лет, чем хороша балльная аттестация и почему винить современное российское образование, школы и вузы — глупо.

Если кратко, то суть отношения Виталия Калугина к Единому госэкзамену такова: ЕГЭ хорошо налаженная система, которая работает. В кратком пересказе это выглядит так:

— Базовая идея ЕГЭ — социальная справедливость — не изменилась за 16 лет. И это хорошо, поскольку поступить в престижный вуз может любой ученик, получивший высокий балл.

— Критерии оценки по гуманитарным предметам во многом зависят от проверяющего. Но Рособрнадзору невыгодно намеренно занижать баллы и портить статистику. Чиновникам важно, чтобы балл год от года рос.

— Школа действительно натаскивает учеников на ЕГЭ. И ничего другого сделать не может. Учиться и развиваться человек должен самостоятельно.

— ЕГЭ справляется со своей задачей и отражает реальные знания школьников.

— Школьное образование не деградирует, деградируют сами школьники, которые не хотят учиться.

— Отмирание простых, не требующих интеллектуального труда профессий приведет к появлению на рынке «ничего не умеющих людей». Поэтому нужно начать с себя и учиться, а не винить систему образования.

Полный монолог Виталия Калугина открывается нажатием кнопки «Читать далее».

— Единый государственный экзамен для школьников существует уже давно. С 2002 года. И каждый год летом нас сопровождают те или иные скандалы на эту тему. Скандалом 2018-го стала предположительная утечка заданий по профильной математике за пару дней до экзамена. Учитель из Питера Дмитрий Гущин выложил на своей странице в соцсети фото заданий этого года. Утверждая, что они уже более недели гуляют по соцсетям. Рособрнадзор пообещал засудить героя, но не совсем понятна суть претензий. Если это реальные задания, то это вина Рособрнадзора. А если фейковые — то в чем суть иска? А просто дело в том, что те, кто проходил этот экзамен, подтверждают подлинность некоторых заданий. Надо понимать неуязвимость чиновников от образования. Задания невозможно сфотографировать, скопировать иным образом или вынести из аудитории. Поэтому никаких доказательств совпадений реальных заданий с примерами из интернета привести невозможно. Удобно, да? А если учесть, что никогда еще Рособрнадзор не публиковал реальных задач после завершения ЕГЭ-эпопеи, то сомнения исчезают. Ведь, казалось бы, опубликуй. Что этому мешает? А я скажу что — может испариться рынок пресловутых тестовых сборников по подготовке к ЕГЭ. Казалось бы, 300 рублей каждый – ни о чем. Но по каждому предмету учебников существует по 3–5 разных вариантов. А предметов для сдачи – минимум 3 не считая базовых. Это десятки и сотни миллиардов рублей конкретных бизнес-интересов.